Александр II

– Да, я очень сожалею, что должен лишиться вашей опытности, но что же делать? – с готовностью ответил Александр III. – Не считаю себя вправе удерживать вас и понимаю, что вам нужно отдохнуть и поправить свои силы, истощенные двадцатилетним трудом.

Дмитрий Алексеевич поехал в министерство, посетил напоследок родные свои Инженерное училище и Пажеский корпус и сердечно простился с учащимися. Когда сошел он к дверям, собравшиеся юнкера внезапно подхватили Дмитрия Алексеевича и с криком «Ура!» понесли к экипажу. Милютин заплакал, глядя на добрых мальчиков, и расцеловал тех, кто оказался рядом.

А в это самое время на квартиру военного министра прибыл генерал из дворцового ведомства с требованием описи казенной мебели. Наталья Михайловна Милютина была поражена. В долгие годы министерства мужа она переживала с ним все треволнения, знала, как беззаветно был предан Дмитрий Алексеевич службе, только ею живя, и вызывающе грубое требование оскорбило ее.

– Можете, ваше превосходительство, передать тем, кого интересует результат вашего посещения, что граф Милютин ни одного казенного стула из этого дома не увезет!

Генерал ушел. Об этом случае Наталья Михайловна мужу рассказала не скоро.

Таков был конец эпохи Великих реформ.

Но неужто невозможен был другой исход?

2

Если бы Александр Николаевич послушал жену и не поехал на развод, если бы Перовская поскользнулась на углу Инженерной улицы, если бы император не вышел из кареты после первого взрыва, а приказал гнать во дворец, если бы Гриневицкий замешкался, был окружен толпой прохожих и схвачен за руку каким-нибудь лавочником…

Тогда вслед за подписанием журнала Особого совещания Александр Николаевич утвердил бы предложения Лорис-Меликова, брата Кости и Валуева о создании Редакционных комиссий от земств на выборной основе.

Созыв своеобразного предпарламента направил бы все внимание и всю энергию общества в это созидательное русло. Дворянство, купечество и крестьянство приглашались к некоторому участию в управлении государственными делами. Интеллигенция начала бы служить не абстрактной идее, а идее народной и государственной. Так постепенно развивался бы еще один центр власти.

Нет сомнения, что Александр Николаевич никогда бы не поступился принципом самодержавности, напротив, он смог бы в новых условиях поддержки общества использовать полноту власти для завершения и упрочения начатых реформ.

Земское движение получило бы новые импульсы для своего развития и способствовало бы экономическому и социальному развитию России Европейской, а потом и национальных окраин, Сибири, поддержало бы стремление Финляндии, Прибалтики и Польши к более полной автономии.

Более чем вероятно, что Александр II вскоре отказался бы от престола, уступив его сыну Александру, а сам ушел в частную жизнь. С княгиней Юрьевской и детьми он уехал бы в Италию, жил там, изредка наведываясь домой.

Получив престол таким образом и в таких обстоятельствах, Александр Александрович чувствовал бы себя иначе, по-другому думал и действовал. У него уже не было бы возможности резко изменить курс, заданный отцом и ни в ком не вызывавший протеста.

Вероятнее другое. Воодушевленный доверием отца и преисполненный энергии, честолюбия и любви к отечеству, он включился бы в процесс реформ, что-то меняя, что-то дополняя, но в рамках начавшихся преобразований.

И Абаза стал бы председателем Государственного Совета, а то и первым председателем Совета министров, как высшего распорядительного органа. Милютин остался бы членом Военного совета. Константин Петрович Победоносцев сыграл бы положительную роль в отсечении крайностей преобразований и укреплении Александра III на пути подлинно народного и национального развития России.

Революционеры были бы лишены опоры в обществе, во всяком случае в большей его части. Вероятно, многие из них отозвались бы на благие намерения власти и пошли бы на сотрудничество с нею. Вечно клокочущая нетерпением молодежь все равно была бы недовольна, но объект ее критики был бы уже иной и накал страстей поменьше. Возникло бы широкое русло для проявления энергии самой активной части общества.

Спустя 20–25 лет Российская империя превратилась бы в могучую державу, первую в мире, лидера в экономическом развитии, науке и технике, законодателя идейных поисков в искусстве и литературе. Некоторое расширение прав Государственного Совета и образование на основе Редакционных комиссий Государственной Думы становилось очевидным. По воцарении Николая II, что случилось бы не в самом начале XX века, возрастание участия общества в делах управления произошло бы плавно, без больших эксцессов и издержек.

Усиление контроля общества и сила печати увеличили бы эффективность государственной машины. Развитие армии гарантировало бы безопасность империи. Политическая стабильность и экономическое благополучие облегчали бы положение азиатских народов ее.