Читаем Александр II полностью

Нередко случалось так, что, оставив государя в самом благожелательном настроении, Милютин находил его назавтра настроенным прямо враждебно, и это прорывалось в раздраженных упреках. Обычный повод был – Медико-хирургическая академия, студенты которой отличались вольностью мыслей и поведения, о чем незамедлительно и со всеми деталями сообщалось государю главой III Отделения. Особое раздражение вызывало появление в стенах академии «нигилисток» со стрижеными волосами и папиросками. Вполголоса рассказывали, как они под руку прогуливаются со студентами по коридорам и уютным уголкам, уделяя больше внимания не анатомии, а живым телам… Главный спрос был с администрации академии, и ее президент и вице-президент вычеркивались из представленных министром списков на награждение, но их император не видел, а видел каждодневно генерала Милютина.

И как ни уверял Милютин, что происшествия в академии редки, нарушений ничуть не больше, чем в университете, что нельзя же водить на помочах взрослых людей, как того требуют некоторые (фамилия князя Долгорукова не называлась, но оба имели его в виду), – гнев императора не утихал.

Раздражительность, равно как и отходчивость, были известными чертами в характере Александра Николаевича, и этим пользовались. После спокойных и убедительных объяснений Милютина суть дела прояснялась, но Александр Николаевич не давал себе труда обдумать дело заново, просто прощая надежного Милютина.

Что оставалось делать министру? Он запретил допускать девушек на лекции в академию.

Исключительная занятость и громадная ответственность мало изменили Дмитрия Алексеевича. В поведении и манерах он стал сдержаннее, в высказываниях суше, но взгляды свои не переменил.

Казалось бы, гуманизм, да тем более в мелочах, едва ли возможен в военном министерстве. Но вот мнение Милютина о военно-учебных заведениях, адресованное брату царя великому князю Михаилу Николаевичу, в ведении которого они состояли. Военный министр предлагал уничтожить учебные военные корпуса, считая, что «воспитание отроков и юношей должно совершаться дома и в заведениях гражданских. Заведения же собственно военные могут существовать только с одной целью – доставить научное специальное образование тем молодым людям, кои почувствовали в себе призвание к военной службе». Позднее он несколько изменил точку зрения, сохранив общеобразовательные военно-учебные заведения, но приведенные соображения весьма характерны для министра Александра II. Критики Милютина утверждали, что расформированием 15 из 17 кадетских корпусов министр нанес удар по «воспитанию военной души и сердца».

Для полноты картины добавим, что не менее характерны для дружеского круга императора были и совсем иные люди, открыто высказывавшие недовольство милютинскими переменами. Так, офицерам Преображенского полка братьям Шульгиным вздумалось принять участие в любительском спектакле, устроенном в пользу нуждающихся литераторов и ученых. Узнав о том, командир полка князь Анатолий Барятинский (брат фельдмаршала) сделал Шульгиным выговор, заявив, что «нося Преображенский мундир, неприлично играть публично в присутствии Бог знает кого et an profit de cette canaille (и в пользу этого сброда)!!» Он потребовал от офицеров оставить полк и перейти в армию.

Александр Николаевич утвердил решение. Едва ли он счел это наказание соразмерным «посрамлению чести» первого русского полка, однако не возразил. Уступая в мелочах высокомерным аристократам, он облегчал деятельность своему военному министру. Правда, в конкретном случае видна и человеческая мягкость, и, возможно, излишняя снисходительность Александра к «ближнему кругу», друзьям детства.

Князь Анатолий Барятинский был известен как человек блестящий и пустейший. Он промотал все свое состояние и постоянно был в долгу как в шелку. Это не мешало ему мотать деньги по любому поводу. То в Москве на Масленице он давал завтраки с танцами, то ездил из Царского Села по вечерам в Оперу, заказывая исключительно для себя особый поезд. И государь платил все его долги. По мнению его и света, такое поведение ничуть не позорило Преображенский мундир.

Было немало оснований для горького вывода профессора Никитенко: «Надобно очень любить Россию, чтобы не чувствовать отвращения ко всей безалаберности нашей администрации, умственному и нравственному разврату так называемого образованного общества, глубокому невежеству и дикости масс и вообще отсутствию всякого понятия законности и честности во всем народе».

Перейти на страницу:

Все книги серии Лучшие биографии

Екатерина Фурцева. Любимый министр
Екатерина Фурцева. Любимый министр

Эта книга имеет несколько странную предысторию. И Нами Микоян, и Феликс Медведев в разное время, по разным причинам обращались к этой теме, но по разным причинам их книги не были завершены и изданы.Основной корпус «Неизвестной Фурцевой» составляют материалы, предоставленные прежде всего Н. Микоян. Вторая часть книги — рассказ Ф. Медведева о знакомстве с дочерью Фурцевой, интервью-воспоминания о министре культуры СССР, которые журналист вместе со Светланой взяли у М. Магомаева, В. Ланового, В. Плучека, Б. Ефимова, фрагменты бесед Ф. Медведева с деятелями культуры, касающиеся образа Е.А.Фурцевой, а также отрывки из воспоминаний и упоминаний…В книге использованы фрагменты из воспоминаний выдающихся деятелей российской культуры, близко или не очень близко знавших нашу героиню (Г. Вишневской, М. Плисецкой, С. Михалкова, Э. Радзинского, В. Розова, Л. Зыкиной, С. Ямщикова, И. Скобцевой), но так или иначе имеющих свой взгляд на неоднозначную фигуру советской эпохи.

Нами Артемьевна Микоян , Феликс Николаевич Медведев

Биографии и Мемуары / Документальное
Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?
Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?

Михаил Александрович Полятыкин бок о бок работал с Юрием Лужковым в течение 15 лет, будучи главным редактором газеты Московского правительства «Тверская, 13». Он хорошо знает как сильные, так и слабые стороны этого политика и государственного деятеля. После отставки Лужкова тон средств массовой информации и политологов, еще год назад славословящих бывшего московского мэра, резко сменился на противоположный. Но какова же настоящая правда о Лужкове? Какие интересы преобладали в его действиях — корыстные, корпоративные, семейные или же все-таки государственные? Что он действительно сделал для Москвы и чего не сделал? Что привнес Лужков с собой в российскую политику? Каков он был личной жизни? На эти и многие другие вопросы «без гнева и пристрастия», но с неизменным юмором отвечает в своей книге Михаил Полятыкин. Автор много лет собирал анекдоты о Лужкове и помещает их в приложении к книге («И тут Юрий Михайлович ахнул, или 101 анекдот про Лужкова»).

Михаил Александрович Полятыкин

Политика / Образование и наука
Владимир Высоцкий без мифов и легенд
Владимир Высоцкий без мифов и легенд

При жизни для большинства людей Владимир Высоцкий оставался легендой. Прошедшие без него три десятилетия рас­ставили все по своим местам. Высоцкий не растворился даже в мифе о самом себе, который пытались творить все кому не лень, не брезгуя никакими слухами, сплетнями, версиями о его жизни и смерти. Чем дальше отстоит от нас время Высоцкого, тем круп­нее и рельефнее высвечивается его личность, творчество, место в русской поэзии.В предлагаемой книге - самой полной биографии Высоц­кого - судьба поэта и актера раскрывается в воспоминаниях род­ных, друзей, коллег по театру и кино, на основе документальных материалов... Читатель узнает в ней только правду и ничего кроме правды. О корнях Владимира Семеновича, его родственниках и близких, любимых женщинах и детях... Много внимания уделяется окружению Высоцкого, тем, кто оказывал влияние на его жизнь…

Виктор Васильевич Бакин

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии