Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей

Он часто пересказывал патрону содержание прочитанных книг, а иногда советовал ему самому прочитать то или иное произведение. В 1856 г. он переправил генерал-адмиралу «в дополнение к находящемуся уже в [его] библиотеке собранию русских книг, напечатанных Герценом в Англии», очередной выпуск «Голосов из России» и с необходимой осторожностью рекомендовал ознакомиться с ним: «Эту книжку стоит прочесть в свободные минуты, хотя в ней есть много ошибочного»^{117}. Через пару дней он обратил внимание великого князя на недавно вышедшие в свет «Старый порядок и революция» А. Токвиля и роман «Дред» Г. Бичер-Стоу. Головнин проводил при этом прямую параллель между Старым порядком во Франции и современным положением в России: «Сочинение его содержит много весьма поучительного и особенно для нас русских именно в теперешнюю эпоху много полезного». Что касается творения американской писательницы, то он рекламировал и более ранний, более знаменитый ее роман — «Хижину дяди Тома», «написанный против рабства в Америке и который после Библии есть книга, имевшая наибольшее число экземпляров. В новом сочинении, — писал Головнин, — она преследует ту же цель и представляет, какое вредное влияние имеет рабство на владельцев рабов и на государственное управление и финансы»^{118}.

Спустя четыре года Александр Васильевич с удовлетворением отмечал, что книга Токвиля понравилась великому князю и что его патрон сделал из нее именно те выводы, которые уже сформулировал сам ментор: «Мне помнится, что Ваше Высочество читали с большим интересом сочинение Tocqueville L'ancien regime et la revolution и находили большое сходство между положением Франции до революции и нынешним состоянием России»^{119}. Теперь он рекомендовал обратиться и к источникам, из которых Токвиль черпал свои суждения о Старом порядке, а именно к сочинению Артура Юнга «Путешествия по Франции», и просил великого князя иметь в виду его «мысли при окончательном обсуждении положения о крестьянах»^{120}.

На следующий год Головнин настаивал на прочтении нового сочинения Токвиля — «Демократия в Америке», из которого можно было почерпнуть и идеи пореформенного устройства крестьян, и образцы общинного устройства в управлении, и практические рекомендации по председательству в Главном комитете об устройстве сельского состояния. Другие сочинения, с которыми знакомился в это время Головнин и которые он рекомендовал генерал-адмиралу, это «О свободе» и «Размышления о представительном правлении» Дж. Милля, «История цивилизации в Англии» Г. Бокля, «О централизации и ее последствиях» О. Барро. В этих работах Головнин находил аргументы против идей о необходимости введения в России конституционного правления: «Подобная мера была бы гибельна для России в настоящую эпоху, — полемизировал он с П.В. Долгоруковым и другими сторонниками конституции, — и если б Русский Государь, увлекаясь идеями Александра Павловича, задумал для нас такой подарок, я из любви к отечеству стал бы противодействовать таковому намерению. Самые либеральные современные писатели Buckle, Mill и Odilon-Barrot подтверждают справедливость моих мыслей»^{121}.

Помимо ознакомления Константина Николаевича с передовыми идеями того времени Головнин информировал его и о более практических вещах. В 1860 г. он на несколько месяцев уехал из Петербурга в свою рязанскую деревню, а затем совершил путешествие на юг страны. В преддверии отмены крепостного права, вскоре после того как великий князь возглавил Главный комитет по крестьянскому делу, Головнин фактически диктовал ему программу крестьянской реформы. Он писал, что из разговоров его «с крестьянами и расчетов средним урожаям и средним ценам выходит, что оброк и выкупная цена усадьбы, назначенная Редакционными Комиссиями, несоразмерно высоки и что огромное большинство здешних крестьян не в состоянии будет платить их»^{122}, писал о необходимости предоставить крестьянам возможность выкупа земли и, «назначив большой оброк, назвать часть его поземельной рентой, а другую часть выкупным процентом»^{123}, о том, что «освобождением крестьян надо воспользоваться, чтобы примерить оба сословия и искоренить враждебное чувство их одно к другому»^{124}. Ключевым пунктом этой программы, по справедливому утверждению исследователя В.Е. Воронина, «являлась предстоявшая после отмены крепостного права реформа аграрных отношений в России на началах функционирования двух типов хозяйств: крупного помещичьего, основанного на вольном найме, и мелкого крестьянского»^{125}.[4]