Александр I и Наполеон

Граф Павел Александрович Строганов — единственный сын богатейшего екатерининского вельможи А.С. Строганова, о котором сама Екатерина говорила, что он «40 лет делает все, чтобы разориться, и никак не может успеть в этом», — стал первым русским якобинцем, воспитанником героя и мученика Французской революции Ж. Ромма и поклонником Бонапарта. Двоюродный брат Павла Строганова Николай Николаевич Новосильцев, напротив, был англоманом. «Всех старее летами и, конечно, всех выше умом» из «молодых друзей» царя, по мнению (в принципе, верному) Ф.Ф. Вигеля, Новосильцев отличался энциклопедической образованностью в сочетании с деловым размахом, что он и проявил на постах президента Академии наук, председателя Государственного совета и Комитета министров. Третий из «молодых друзей» царя, племянник и воспитанник канцлера А.А. Безбородко граф Виктор Павлович Кочубей, не блистал талантами, но благодаря покровительству своего дяди и дружбе с Александром Павловичем сделал головокружительную карьеру (в 30 лет — уже вице-канцлер империи) и был полезен царю чиновничьей изощренностью. Наконец, князь Адам Адамович Чарторыйский, едва ли уступавший умом и образованием Новосильцеву, держался среди «молодых друзей» Александра особо как отпрыск польского великокняжеского рода Гедиминовичей (отец Адама был двоюродным братом последнего короля Польши С.А. Понятовского). По авторитетному мнению вел. кн. Николая Михайловича, Чарторыйский «лично был благороден, бескорыстен и честнейших правил, но <…> мыслил и действовал, как заядлый поляк».

С такими людьми Александр затеял в первые же месяцы своего царствования цикл реформ, воспетых гением Пушкина как «дней Александровых прекрасное начало».

Глава 3. АЛЕКСАНДР ПРОТИВ НАПОЛЕОНА

Мир или война?

Среди тех, кто прибыл в Петербург из европейских столиц поздравить Александра I с восшествием на престол, был и Мишель Дюрок — личный представитель первого консула Французской республики Наполеона Бонапарта. Дюрок был избран для этой миссии не случайно. Бонапарту нужен был человек, который смог бы не только собрать необходимую для него информацию, но и произвести на Александра самое выгодное впечатление и таким образом максимально ослабить угрозу разрыва русско-французских отношений. Как самый близкий друг Бонапарта и как человек исключительного обаяния («лучший из людей», по мнению Стендаля), Дюрок больше, чем кто-либо, подходил для возложенной на него миссии. Он и сделал максимум возможного, т. е. очаровал Александра и весь его двор, где, по воспоминаниям современников, за Дюроком ухаживали и подражали ему: даже одевались и причесывались «`a la Duroc». В результате удалось избежать разрыва между Россией и Францией и начать переговоры о заключении русско-французского мирного договора.

Вместе с тем Дюрок выяснил, что на союз с Францией Россия не пойдет. Выполняя поручение Бонапарта, он попытался соблазнить Александра I разделом Турции — как бы в исполнение заветов Екатерины Великой и в альянсе с Францией. Все равно, говорил Дюрок словами Наполеона, Турецкая империя скоро рухнет сама собой, «так что останется только подобрать ее остатки». Александр любезно уклонился от обсуждения этой идеи, сославшись на крайнюю занятость внутренними реформами.

Действительно, первые три года своего царствования Александр посвятил главным образом внутренним делам. Выполняя свое обещание «управлять по законам и по сердцу Екатерины Великой», он создал в качестве совещательного органа при себе Непременный совет из 12 екатерининских грандов (Платон и Валериан Зубовы, А.Р. Воронцов, П.В. Завадовский, Д.П. Трощинский и др.) под председательством фельдмаршала Н.И. Салтыкова. Но не этот официальный орган, символизировавший преемственность между царствованиями бабки и внука, стал решать вместе с царем судьбы империи, а другой, закулисный. В мае 1801 г., по предложению «русского якобинца» П.А. Строганова, Александр учредил Негласный комитет (собственный «Комитет общественного спасения», как он любил его называть из кокетства). Комитет составили, как уже сказано, сам император в качестве председателя и четверо его «молодых друзей». «Пятым членом» комитета А.А. Чарторыйский называл Ф.Ц. Лагарпа.

Воспитатель Александра I приехал в Петербург по приглашению своего воспитанника в августе 1801 г. и прожил там как гость императора до мая 1802 г. Это. был уже не тот «якобинец» и «революционер», каким считали его не без основания при дворе Екатерины. Теперь, умудренный опытом политической борьбы на Западе, где он возглавлял в 1798–1800 гг. директорию Гельветической республики (в Швейцарии), и, главное, познавший, как ему казалось, Россию, он советовал Александру «избегать скоропостижных и насильственных реформ», сохранять «всецело, без малейшего ущерба» неограниченную власть как орудие постепенных и умеренных преобразований. Даже крепостное право, по мнению Лагарпа, «не должно быть уничтожено сразу, но освобождения крестьян можно достичь путем медленных и осторожных мер».