Александр Башлачёв: человек поющий

В своем письме Василию и Елене Нелюбиным от 6 октября Александр писал, что «решил по собственному желанию прервать порочную связь с ведьмой журналистики. Но, видать, она ко мне присохла сердцем — все не пущает. Тогда пришлось три недели жить по больничному листу, чтобы коварная, беспощадная болезнь вырвала меня из рядов товарищей, смело шагающих в ногу». Он рассказывал о произошедших переменах и делился планами: «Попробую осесть в Таллинне, устроиться к Яаку Йоале (где сейчас играет мой друг [Вячеслав Кобрин]) грузчиком или светооператором. Это хорошие деньги (в 3–4 раза больше, чем здесь), свободная голова, позволяющая мне писать свои дурацкие песенки. Тут недавно в гости к нам приезжал Артем Троицкий, он отнесся к моим творческим опытам неожиданно серьезно, пригласил в Москву показаться разным людям. Ждет меня на следующей неделе. Поеду, конечно, хотя не знаю, что из этого выйдет: может быть, там возникнут какие-то перспективы. А вообще, работа в Таллинне — шанс появиться с концертами в Красноярске, так что, глядишь, встретимся».

Также в октябре состоялся концерт Александра в Москве на улице Танеевых[126].

28 октября Александр официально уволился из газеты «Коммунист», а за неделю до того, 20 октября, состоялся его так называемый «первый концерт в Москве», дома у Сергея Рыженко[127] на Арбате. Организатором концерта выступал Артемий Троицкий, он же его и записывал на диктофон «Sony Walkman». Впоследствии эта запись была издана на альбоме «Александр Башлачёв. Первый концерт в Москве» (треки 1–18). 19-й трек, песню «Сегодняшний день ничего не меняет...», записал Владимир Алексеев. Он тоже присутствовал на концерте со звукозаписывающей аппаратурой, что оказалось очень кстати, когда у Артемия закончилась пленка.

В этот приезд в столицу Башлачёв жил у Троицкого, и тот организовал ему визит к Александру Градскому[128]. Дело в том, что в 1980 году Градский записал альбом «Русские песни». Это обстоятельство и навело Артемия на мысль, что сотрудничество может быть интересным для обоих Александров. По воспоминаниям Троицкого, сам он на встречу пойти не смог, и Башлачёв отправился к Градскому с Леонидом Парфеновым. Потом они рассказывали Артемию, что визит произвел на них обескураживающее впечатление и это сотрудничество Градского вряд ли интересовало.

Несмотря на частые концерты в Москве, с октября Александр живет в Ленинграде у своего друга Дмитрия Бучина по адресу: улица Смоленская, дом 11. Дмитрий рассказывает: «Была компания людей, которая приезжала сюда регулярно — друзья группы «Россияне». Я тогда с ними дружил. И кто-то сообщил, что на выходные приезжают москвичи, и они привезут с собой какого-то парня из Череповца, который здорово поет. Вот ему где-то здесь организовали концерт с Лешей Рыбиным[129]. Приехали москвичи, привезли этого парня, мы собрались и поехали на точку [группы «Пикник»] (если я не путаю, она была где-то у гостиницы «Советская»), но по каким-то причинам это всё не состоялось. Однако мы уже собрались компанией, человек пятнадцать, наверное, интересующихся этим, и сели в какой-то гримерке-аппаратной. Там, собственно, Саша и попел свои песни». Этот концерт устраивал Евгений «Жак» Волощук[130]. Там Александр познакомился с Евгенией Каменецкой[131], ставшей его подругой, а позже — женой [см. фото 19]. Дмитрий продолжает: «После концерта мы поехали ко мне. У меня, наверное, еще три дня провели со всей этой московской компанией, потом переместились на вокзал, дружно всех проводили. И был какой-то момент — это было полупохмелье, полудурман. В трамвае я стою, рядом стоит Башлачёв, мы едем в шестнадцатом трамвае в сторону моего дома. Я ему говорю: «Слушай, как же так? Москвичей проводили, мне казалось, что ты должен тоже с ними в Москву уехать». Он говорит: «Да? Может быть, и должен... Ну раз не уехал, то остаюсь». Мы приехали ко мне, и он остался жить». У Дмитрия жила подруга, Людмила Воронцова. Она вспоминает: «В этой коммуналке были очень сложные отношения, поэтому с утра, когда Диме надо было на работу, мы все хором выходили, я шла к себе в Техноложку[132] работать, а Саша не помню куда. Возвращались мы тоже организованно, потому что Дима был у нас носителем ключа, и мы с Сашей, когда приходили раньше, дружно ждали его на лестнице. Часто, приходя второй, я заставала Сашу на лестнице с уже полунаписанным текстом... Все-таки, насколько я понимаю, творчество — это результат какой-то работы души и ума. Но он нас с Димой не выгонял, чтобы посидеть одному. Наоборот, это все было настолько необременительно, гармонично, мы там находились, не мешая друг другу».