Александр Башлачёв: человек поющий

17 октября Александр писал Сергею Нохрину: «Слово «Урал» действует на меня магически неотразимо. Вспоминая Свердловск, я смахиваю с ресниц капли сухого вина. А при фамилии «Нохрин» мне хочется встать и медленно идти на восток пешком. Но я заставляю себя сидеть за радикулитным столом и терпеливо ждать от тебя письма... Жизнь моя размеренна и покойна. Большей частью провожу время дома, где и пиво — не пиво, и водка — не водка, а всё какие-то диетические эрзацы. Я все время испытываю острую физическую боль какой-то непоправимой утраты, и даже глушитель суеты, который я включаю на полную мощность, не способен ее обмануть. Мне кажется, что все мы круто влипли в стену, взяв большой разбег в свое время. И самое странное, что это «свое время» уже никогда не станет своим. Ты меня очень скоро поймешь, проскрипишь еще: «Да, не так как-то всё». Написал несколько песен. Я предложил Измайлову такой вариант — он шлет пленку тебе, ты — мне, я — ему. Эти три пленки будут ходить по кругу, непрерывно пополняясь. Тебе это сделать легко, используй магнитофон брата. Пожалуйста, выкрои время. Всех своих немногочисленных друзей я уже достал ностальгическими воспоминаниями о тебе и всех остальных, многие рвутся в Свердловск, чтобы повидать тебя, но будут согласны услышать твой голос на пленке. На 7 ноября я, видимо, не приеду [в Свердловск]. Лучше приеду на «весну факультета», дней на восемь. Встретимся с тобой и старичком [Измайловым]... Все-таки я очень тебе завидую, что ты можешь, когда захочешь, увидеть Кельников, Павловых [университетских преподавателей]... Хотя ты, наверное, этого не захочешь. Я завидую тебе, что ты можешь увидеть себя в зеркале — я бы тоже хотел увидеть тебя в зеркале». Александр часто рисовал на страницах писем. Так, например, на одной только странице этого письма нарисованы очередная картина Льва Давидовича Перловича «Жизнь», представляющая собой изображение кубика Рубика, а также «портрет С. Нохрина (фрагмент ушно-затылочной части)».

В 1983 году Башлачёв написал песни «Галактическая комедия», «Грибоедовский вальс», «Королева бутербродов», «О, как ты эффектна при этих свечах...», «Палата № 6», «Рыбный день», «Сегодняшний день ничего не меняет...», «Трагикомический роман», «Хозяйка», а в декабре еще и «Новый год».

1984

Уровень культуры обслуживания, соревнования водителей транспорта и новости металлургической промышленности не являлись предметами интереса Александра даже как журналиста. Он был в газете «Коммунист» на хорошем счету, и в какой-то момент ему позволили открыть рубрику «Семь нот в блокнот» на молодежной странице, которая называлась «Горизонт». Первая статья в этой рубрике появилась 22 января 1984 года, она носила название «Этот спорный “Рок-Сентябрь”». Здесь Башлачёв уже писал о музыке, излагал впечатления от посещения разнообразных мероприятий (в частности, второго фестиваля Ленинградского рок-клуба), сетовал на нехватку концертных площадок, продвигал идею создания рок-клуба в Вологодской области и так далее. В названии рубрики уже давало о себе знать будущее особое внимание Александра к морфологии слов. Потом будут формулы: «...дух замешан на воздухе», «...любой удар ты должен принимать как великий дар», «искусство» против «естества» и многое другое. В своем последнем интервью Андрею Бурлаке[118] в июле 1987 года Александр скажет: «Возьми хотя бы название города — «Питер». В моей голове оно читается «Пи-итер». Но это слово для меня связано не с пиететом, а с корнем «пить». Это гораздо проще. Я, в основном, стараюсь идти к старым корням. Я глубоко убежден, что любой город хранит в себе свою древнюю географию. Люди ее не помнят, но она есть. Это очень важно. В одном месте была березовая роща, в другом рос столетний дуб, еще в каком-то была топь. И они естественным образом связаны с нашим временем. Эта нить, связь времен, никогда не рвалась. Скажем, где была топь, там никогда не построят храм. Через двести лет на месте березовой рощи — спокойный район, где была топь — наоборот, опасный, так или иначе. А где был дуб — срубили его и построили храм. Самое главное, когда лес рубят, его рубят на корню, то есть корни всегда остаются в земле. Они могут тлеть сотни лет, могут смешаться с землей, но они остаются — корни этих деревьев. По моему убеждению, это не может не влиять на весь ход последующих событий. Главное — корни. Вот если лес вырублен, то все корни выкорчеваны должны быть...»

В начале года Башлачёв съездил в Ленинград и вернулся в Череповец.

1 мая Александр находился в Свердловске вместе со своими друзьями Василием Нелюбиным, Александром Измайловым, а также другими однокурсниками. Они участвовали в первомайской демонстрации вместе со студентами журфака. Василий Нелюбин: «В тот день был какой-то фантастический снегопад, было парализовано все движение не только на улицах города, но были закрыты вокзал и аэропорт. Мы искренне радовались дополнительному дню отпуска». Отношения Александра и Татьяны Авасьевой прерывались на какое-то время, но именно после этого визита они восстановились.