Алчность и слава Уолл-Стрит

«Есть тут у нас один парень, Роберт Уилкис, – сказал Педовиц. – Он был близким другом Денниса Ливайна. Деннис постоянно ему звонил. Так что, если вы ищете источник внутренней информации, то это, возможно, он».

Лаймен дал понять, что с учетом имеющихся данных о прямом обмене информацией и разделе прибылей привлечение к суду четырех участников сговора будет относительно простой задачей, хотя имени одного из них Ливайн не знает Адвокат также заявил, что, несмотря на то, что имя «крупной рыбы» представляет огромную ценность для правоохранительных органов, он не может обещать, что показания Ливайна будут иметь результатом осуждение этого человека.

Карберри по своему обыкновению держался бесстрастно и не выказал особого любопытства в отношении пятого соучастника. Кроме того, он не был заинтересован в заключении сделки и предпочел раскрыть свои карты. Он предложил адвокатам из Paul, Weiss заявление о признании вины в четырех преступлениях: в одном мошенничестве с ценными бумагами – инсайдерской торговле, в одном лжесвидетельстве и в двух уклонениях от уплаты налогов. Взамен он рассчитывал на всестороннее сотрудничество. Он полагал, что не уступил почти ни в чем. Максимальный срок тюремного заключения по четырем пунктам обвинения в фелониях равнялся 20 годам. Даже если это было крупнейшим делом об инсайдерской торговле в истории, к 20 годам не приговаривали никого и никогда, независимо от числа пунктов. Сотрудничество было в интересах Ливайна: оно стало бы для него главным аргументом в пользу снисхождения при вынесении приговора.

Немногим более чем через час Лаймен и Карберри в принципе пришли к соглашению. Они поднялись в кабинет Джулиани, и Лаймен сделал «неопределенное», на взгляд Карберри, предложение: имена непосредственных соучастников Ливайна и «одного довольно состоятельного арбитражера». Соглашение было достигнуто и скреплено рукопожатиями. Лаймен, однако, не собирался называть имена и гарантировать сотрудничество со стороны Ливайна, не удостоверившись в том, что Ливайн также поддерживает заключение соглашения с КЦББ. Но в тот момент, когда Карберри услышал, что «крупная рыба» – это известный арбитражер, у него не осталось сомнений насчет личности последнего: на страницах карманного ежедневника Ливайна постоянно мелькало имя Айвена Боски.

Вскоре последовало соглашение с КЦББ. Во время серии телефонных звонков и встреч, в основном между Флюменбаумом и Старком, бывшими однокашниками по юридической школе, КЦББ потребовала большую часть имущества Ливайна. Они согласились оставить ему кооперативную квартиру на Парк-авеню, «БМВ», но не «феррари», и, после длительной дискуссии, счет в Citibank. Ливайн был непреклонен в том, что ему по-прежнему нужны «карманные деньги». Большая их часть, как предполагали юристы КЦББ, должна была пойти на оплату услуг адвокатов. Выполнение соглашения со стороны Комиссии было обусловлено сотрудничеством Ливайна с федеральной прокуратурой. Линч рассчитывал узнать имена как минимум четырех соучастников; ссылки на более важную персону по-прежнему оставались туманными намеками.

Теперь все зависело от того, выполнит ли Ливайн свою часть соглашения. Когда он вместе с Флюменбаумом прибыл на Сент-Эндрюс-плаза, его встретила команда государственных юристов: назначенный на дело инспектор федеральной почтовой службы[83] Роберт Паскаль, Карберри и Дунай из прокуратуры, а также Соннентал и Конг, представители КЦББ.

Вместо того чтобы запугивать Ливайна, Карберри старался дать ему почувствовать себя членом следственной бригады. При этом он соблюдал некоторую официальность, называя его не иначе, как «мистер Ливайн», и подчеркивая, что он пытается ему помочь. Карберри сказал, что если Ливайн расскажет всю правду, то это произведет благоприятное впечатление на судью и аналогичным образом отразится на приговоре.

Карберри начал допрос, спросив об Уилкисе, и Ливайн, по-видимому, рассказал все без утайки, начиная с их первой встречи в Citibank. Карберри был доволен тем, что Ливайн не пытается сколько-нибудь приуменьшить свою вину: он открыто признал, что именно он вовлек Уилкиса в инсайдерскую торговлю, и сообщил, что он также завербовал Соколоу и Рейча. Ливайн сказал, что в определении потенциальных соучастников ему помогало какое-то «шестое чувство». Карберри остался доволен и тем, что Ливайн добровольно сообщил, что Рейч отказался от предложенных им денег и вышел из игры, став партнером в фирме. Карберри не нужен был свидетель, который, стремясь угодить обвинителям, преувеличивает виновность других.