Алчность и слава Уолл-Стрит

Но теперь Рейч чувствовал все большую тревогу. Каждый вечер он поспешно выходил из дома, чтобы купить «Нью-Йорк Таймс» в 10 часов, сразу же по поступлении в ближайший киоск свежего номера. Он вставал рано утром, чтобы купить «Уолл-стрит джорнэл», которую просматривал в Поисках любых намеков на расширение расследования. С Ливайном он не общался.

Когда несколько дней спустя Рейч улетел в Лос-Анджелес для встречи с клиентом, испытываемые им напряжение и тревога достигли критической точки. Он стал рисовать себе картины собственного разоблачения и общественного позора. Все его старые тревоги и опасения разгорелись вновь, угрожая сломить его психику. Едва ли отдавая себе отчет в своих действиях, он взял напрокат автомобиль, начал бесцельно ездить по Лос-Анджелесу и в конце концов выехал на извилистую горную дорогу высоко над Тихим океаном. Рейч резко вывернул руль, нажал на газ и понесся навстречу пропасти.

Только в последний момент мысли о семье спасли его от самоубийства. Он притормозил, резко свернул на дорогу и остановился. Он навалился на руль, глотая слезы. Как-нибудь, поклялся он, он выпутается из этой передряги.

Узнав о выдаче ордера на арест Ливайна, Соколоу поспешил встретиться с Дэвидом Брауном, инвестиционным банкиром из Goldman, Sachs, которого он ранее привлек к участию в сговоре, на квартире последнего. В свое время Соколоу получил от Ливайна 125 000 наличными – мизерную часть тех миллионных прибылей, которые принесли сообщенные им сведения. Из них 27 500 долларов он заплатил Брауну. Охваченные паникой, двое молодых людей взяли остатки денег, полученных от Ливайна, разорвали их на мелкие кусочки и спустили в унитаз.

Как только Сигел пришел в себя от шока, испытанного от известия о том, что КЦББ обвинила в инсайдерской торговле Ливайна, а не его, он вышел из телефонной будки в Национальном аэропорту и вылетел ближайшим рейсом в Нью-Йорк. Войдя в свой кабинет в Kidder, Peabody, он позвонил Бобу Фримену в Goldman, Sachs.

«Он явно проделывал все это не один, – сказал Фримен о Ливайне. – Кто еще, по-твоему, в этом замешан?»

Они обсудили возможные варианты, а потом Сигел осмелился высказать то, о чем было страшно подумать: «Ты же не считаешь, что он контактировал с Боски, не так ли?»

«О, нет, ни в коем случае, – твердо сказал Фримен. – Айвен Боски ни за что не стал бы якшаться с каким-то там Деннисом Ливайном».

Ближе к вечеру того дня, когда арестовали Ливайна, вскоре после того как Боски заявил своим служащим, что он никогда не слышал о Ливайне, ему позвонил Малхирн.

«Каково определение арбитражера?» – спросил Малхирн.

Боски ничего не ответил, и Малхирн выложил перл собственного остроумия.

«Это тот, кто никогда не слышал о Деннисе Ливайне, не видел его и не говорил с ним!»

Малхирн разразился смехом. Боски промолчал.

Глава 10

10 млн. долларов на счете Денниса Ливайна никак не могли надежно контролироваться властями в течение длительного времени. Вынесенный 12 мая запретительный судебный приказ о замораживании его активов был временным. Помимо того, менее чем через две недели КЦББ должна была получить предварительный (временный) судебный запрет на слушании в федеральном суде, изложив веские доводы против Ливайна. Блокирование счета было для КЦББ главным средством воздействия на Ливайна, с помощью которого она не давала ему возможности вести свой обычный образ жизни и осложняла даже выплату гонораров адвокатам. Его адвокаты из Paul, Weiss незамедлительно оспорили решение о блокировании, в результате чего Ливайну было разрешено снять 300 000 долларов со счета в Citibank для личных расходов и затрат на юридическую защиту. Мартин Флюменбаум, партнер в Рaul, Weiss, который работал с Лайменом и был известен свой, цепкой и агрессивной манерой ведения дел, заявил суду, что «власти, не располагая достаточно серьезными доказательствами для возбуждения дела, пошли ва-банк, и на слушании в этом суде в четверг это станет ясно со всей очевидностью».

Заявление Флюменбаума будто пришпорило юристов КЦББ. Они неистово готовились к слушанию, снимая письменные показания под присягой с бывших работодателей Ливайна из Smith Barney, Lehman Brothers и Drexel, подтверждающие, что Ливайн имел доступ к конфиденциальной информации. Они собрали и тщательно проанализировали учетную документацию по его торговым операциям через Bank Leu и даже пригласили эксперта-графолога, который подтвердил идентичность почерка Ливайна на заявлении о поступлении на работу в Smith Barney почерку на расходных бланках Bank Leu.