Альберт Эйнштейн. Во времени и пространстве

Только напрасно Соломон Михайлович рассчитывал, что т а м он окажется один. От Американского общества помощи России московских гостей опекала Маргарита Коненкова. Она подготовила их официальную встречу с супругой американского президента СССР, помогала в организации многомесячного пропагандистского турне по Соединенным Штатам. Теневое «шефство» обеспечивала разветвленная советская резидентура. В Вашингтоне ею руководили секретарь посольства СССР Василий Зарубин (под фамилией Зубилин) и его верная спутница Елизавета Юльевна, в Сан-Франциско вице-консул Григорий Хейфец (носивший зловещее кодовое имя Харон)… Они ни на минуту не выпускали из вида посланников Москвы и вовремя уберегали от ошибок. Повседневный присмотр за малопредсказуемым Михоэлсом вел Фефер (оперативный псевдоним «Зорин»), с которым Берия имел отдельную беседу. Ицик в тот вечер едва ли не во фрунт тянулся перед Лаврентием Павловичем, а потом, уже дома, напился, как простой хам. И долго горько плакал, чувствительная душа. Но зря он так переживал. И в Союзе писателей, и в ЕАК все прекрасно знали (или догадывались) о том, что Фефер связан с НКВД, а потому не сторонились и ничего от него особо не скрывали.

Официальную цель поездки представители ЕАК – сбор средств на закупку вооружения, продовольствия, медикаментов – в глазах американцев выглядела совершенно уместной, естественной и благородной. Турне проходило с большим успехом. На митинге в Карнеги-Холле итогом американской «экспедиции» Соломона Михоэлса было собрано 16 миллионов долларов благотворительных взносов. Позже на счета ЕАК поступили еще 15 миллионов от фонда госпожи Черчилль, столько же из Канады, крупные суммы из Мексики и находящейся под британским мандатом Палестины.

Но куда весомее были результаты негласной работы делегации ЕАК по установлению контактов с ведущими научными силами Соединенных Штатов. Этим также занималась неутомимая Маргарита. Физики-евреи из ближнего окружения Эйнштейна, – Оппенгеймер, Ферми, Сцилард, супруги Розенберги, были буквально очарованы общением с Соломоном Михоэлсом, проникаясь мыслью о том, что помогают не только союзнику в лице Советского Союза, но, прежде всего, евреям мира, чьему существованию угрожает гитлеризм. Оппенгеймер и Ферми с 1943 года уже фигурировали в оперативных чекистских сводках как наиважнейшие источники информации под кодовыми именами – «Директор резервации» и «Вексель», «Заяц» и «Стар».

Тем более убедительным и заманчивым выглядел пересказанный красноречивым актером сталинский план создания по окончании войны на Крымском полуострове еврейской социалистической республики. Мечты о «Калифорнии в Крыму» сладко кружили головы наивным ученым, которые блестяще разбирались в своей науке и мало что смыслили в головоломных хитросплетениях коварной геополитики товарища Сталина… Да что там ученые, если даже такой прожженный политик и дипломат, как Аверелл Гарриман свято поверил в эту «дезу» и позже, уже во время подготовки Ялтинской конференции, открытым текстом спрашивал у своих советских коллег о том, как продвигаются дела с созданием Еврейской крымской республики в связи с будущими американскими кредитами под этот проект. Но уже в ноябре 45-го, когда Гарриман через Молотова предложил Сталину продолжить обсуждение крымского проекта, тот даже не пожелал принять посла США.

А вот Альберт Эйнштейн все же проявлял осторожность. Угощая Михоэлса кофе в Принстоне, он спросил:

– А как вы будете со мной разговаривать? Как вам велено? Или как вы сами думаете?

Мудрый Соломон сделал вид, что обиделся. Эйнштейн примирительно поднял руку:

– Скажите честно: что с антисемитизмом в вашей стране?

– В основном антисемитизм в Советском Союзе изжит. А рецидивы в отдельных головах случаются. Как без этого?..

– Знаете, уважаемый мистер Михоэлс, я все же физик. И знаю, что каждая вещь имеет тень. Тень нашего с вами народа – антисемитизм. Одно из двух: если у вас в стране есть евреи, тогда у вас должен присутствовать и антисемитизм. А если в СССР антисемитизма нет, стало быть, у вас нет евреев.

– Но я же есть! – вскинул голову гордый актер. – И это реальность.

– Конечно, – улыбнулся Эйнштейн.

Саранак-Лейк, лето 1943

В свое «гнездышко», как заговорщики «Альмар» называли коттедж на берегу озера, в тот день возвращались из Пристона вместе с британским гостем.

Знакомя Маргариту с немолодым уже мужчиной с тростью и трубкой в руке, Эйнштейн от души веселился:

– Как же мне повезло! Сегодня я, простой безродный еврей из швабского Ульма, нахожусь в столь изысканной аристократической компании. Справа от меня – русская столбовая дворянка Воронцова-Коненкова, слева – потомственный английский лорд, сэр Бертран Рассел. Ей-богу, как это лестно мне, господа. Я смущен, господа, такая честь…

Он шутливо кланялся, пропуская своих гостей вперед, но, все же успевая вывернуться, чтобы успеть услужливо распахнуть дверь перед ними.

Маргарита и сэр Рассел смеялись:

– Да что вы, Альберт! Кто мы в сравнении с вами? Вы – король! Ваше величество!.. Мы – ваша придворная челядь…