Алаид

Что я в нем должна увидеть, раз мой отец так взволнован?

А я видела в маленьком отражении свое привычно бледное лицо с может чуть более впалыми щеками и обычными серыми глазами, и не понимала, о чем он говорит. Но потом немного отодвинула зеркало дальше и заметила толстую, слегка вьющуюся прядь седых волос над правым виском. Я провела по ней рукой. Среди черных как вороньи перья волос, эта прядь была похожа на густой, стелющийся туман над рекой, убегающей вдаль.

– Как? – спросила я, касаясь ее рукой.

– Гуди говорит, что это последствия… пережитого горя. Прядь появилась в первую ночь, пока ты спала.

Первым моим порывом было убрать прядь за ухо, спрятав под волосами. Так будет меньше заметно. Но видя печаль на лицах родителей, я только выдавила для них ободряющую улыбку, будто ничего особого не произошло и резко поднялась с постели. Хватит валяться! И, кажется, даже услышала тихий вздох облегчения. Наверное, отца. Да и на самом деле, разве одна серебряная прядь может сравниться в той болью, что им уже пришлось пережить, подумала я, стоя на нетвердых ногах.

Знала бы я тогда, что эта прядь совсем не последствие горя, а мое личное предупреждение.

А тот день ознаменовал, что мое детство навсегда закончилось.

Позже я узнала, как именно умер Вал. Дома по прежнему при мне об этом молчали, но когда становишься своей бестелесной тенью, то невольно можешь услышать больше, чем следовало. Помню, как закусила до боли кулак, чтобы не взвыть в голос, пока ужасные подробности долетали до меня и прожигали дыры на коже. Лучше бы я не вмешивалась, тогда его страдания были бы мимолетными.

Я вынырнула из этого воспоминания, что вязкой патиной тоски окутало меня и сразу окунулась в другое.

Смерть Вала было последним видением, что я себе позволила по глупости увидеть.

Следующее настигло меня вскоре дома. Вернее попыталось.

Я помогала маме готовить ужин. Она отлучилась в кладовую за специями для жаркого. На огне тихонько булькал мясной бульон, а я уже почти дорезала овощи. Оставалось только все это соединить вместе и потомить на огне. Как раз все успеет приготовиться к возвращению отца, подумала я, как снизу вверх по позвоночнику прошла такая знакомая волна мурашек, всегда предвещающая видение. Судорожный вздох. Горло перехватило тисками, а перед глазами поплыли сначала размытые картинки. Мгновение и они обретут четкость и я в них увижу кого-то дорогого и близкого. Я оцепенела от паники. Но рука уже был за занесена для очередного движения, чтобы нашинковать мелко капусту. Нож дрогнул и вместо овоща прошелся острым лезвием по указательному пальцу. Это мгновенно привело меня в чувство. Морок видения спал. Я даже не вскрикнула, так была потрясена. Только мама, когда вернулась, спросила, как я себя чувствую. Ей показалось, что я побледнела. С момента моего срыва и обморока, я часто ловила на себе ее встревоженные взгляды, когда она думала, что я не вижу. Она беспокоилась, а мне не нравилось ее расстраивать.

– Просто порезалась, – подняла, показывая палец с тонкой струйкой крови. – Ничего страшного, сейчас перевяжу.

Пока заматывала палец тряпицей, лихорадочно обдумывала то, что произошло несколько минут назад.

Боль.

Боль короткой яркой вспышкой прогнала видение. Вот так просто? Значит я могу с этим бороться. И буду! Обязательно буду! Не хочу всю жизнь быть заложницей этого проклятия. Только не это! Я подышала успокаиваясь. И уже знала, что мне делать дальше.

На следующий же день я пошла в кузницу к Рэму. Высокий и широкоплечий, как скала, кузнец с тотемом зубра спокойно выслушал мою странную просьбу, но лишних вопросов задавать не стал. За что я была ему неимоверно благодарна. Просто сказал приходить через два дня. Их я провела в нетерпении, словно сидя на раскаленных углях. Пару раз я возвращалась к видению, что прервалось порезом, но была рада, что никогда не узнаю, что в нем было сокрыто. С меня достаточно.

– Я выполнил твою просьбу, Мирра, – протянул мне холщовый мешочек Рэм, когда я спозаранку третьего дня прибежала в кузницу, где уже кипела работа. – Примерь сразу, если не подойдет, я переделаю.

Я вытряхнула на ладонь содержимое мешочка и полюбовалась на тонкое черное кольцо. Простое, ничем не примечательное, немного даже грубоватое, но красота тут совсем не важна. Важен только небольшой выступающий шип, заточенный, как жало шершня. Мое спасение!

Примерила. Оно идеально село на средний палец, мягко поигрывая при свете солнца.

– Спасибо, Рэм, оно прекрасно! – Кузнец довольно улыбнулся, а я поторопилась расплатиться и уйти, пока он все-таки не стал меня расспрашивать о том, зачем мне понадобилась эта вещь. Платы он брать не хотел, но у меня была заработанная монета с прошлогодней ярмарки и я с радостью оставила её на наковальне.

Вместо дома я отправилась в противоположную сторону. Оказавшись у кромки леса, я опустилась на упавшее дерево и перевернула кольцо острием внутрь. Слегка сжала кулак. Шип впился мне в ладонь и легкая боль прокатилась освежающей волной. На коже остался едва заметный след.