Алаид

По правому берегу реки расположились жилища и хозяйственные постройки, крыши которых от времени затянуло густой порослью мха. От того они выглядели словно укрытые зеленым одеялом. Между домов совсем не было заборов и вились тонкие ниточки тропинок, что говорило о добрососедских отношениях между семьями. Огорожены были только небольшие высокие грядочки, на которых выращивали овощи. Огородничать мы тоже научились уже здесь.

Посреди деревни виднелась единственная круглая крыша, которую со склона можно было принять за шляпу огромного гриба – это Дом Совета. Там проходили собрания клана, сообща решались все вопросы и отмечались праздники.

Вся северная часть долины и склон поросли еловым лесом. Там я любила прятаться ото всех, забравшись в заросли резного папоротника, что скрывал меня с головой. Я закрывала глаза и представляла, что слышу, о чем переговариваются деревья. Какие вековые сказки пересказывают они друг другу, пока ветер мягко шелестел их колючими ветвями. Мне нравилось чувствовать себя рядом с ними маленькой и незаметной, сливаться в одно целое. Тут же я пряталась от самой себя. И от своих воспоминаний.

---? ·?· ?---

Сквозь сон я услышала недовольное ворчание Бланки, мама обычно начинала её будить заранее, потому что она та еще соня. Сначала она уговаривала ее нежным голосом, упрашивала и рассказывала какой вкусный завтрак она для нас приготовила. До меня доносился аппетитный аромат ячменных оладий и к ним скорее всего уже грелось на печи теплое молоко с медом. Но потом как обычно все закончится сердитым стягиванием с сестры одеяла, когда у Йоры лопнет терпение. Я не стала дожидаться, когда мама подойдет ко мне, откинула одеяло, выскользнула из уютной постели и быстро натянула теплое платье.

Сегодня день рождения и посвящение маленького Томуса – ему исполнилось шесть, а значит он готов испить вод Источника и принять свой тотем.

Мы поднялись с рассветом, а Томус, думаю, вообще сегодня не сомкнул глаз. Я помню, как волновалась в день, когда мне исполнилось шесть. С рождением нового солнца я уже стояла у Дома Совета поджимая озябшие пальцы босых ног, но от волнения не обращала на это внимания.

Я умирала от страха и меня переполняло предвкушение – для шестилетнего ребенка громоподобные ощущения. Да еще и бессонная ночь! Пока родители довели меня до Дома Совета я начала икать от холода.

Я родилась в первый день зимы, но в тот год снег задержался где-то по пути и на ветвях еще болтались одинокие жухлые листья, которые стойко сопротивлялись резким порывам ветра. Я тряслась так же, как эти листья, в простом шерстяном платье, подпоясанном веревкой. Прийти босиком – это тоже часть традиции, так мы встречаем своего защитника ощущая землю под ступнями и единение с Праматерью.

Мама утром еще раз объяснила, что мне делать, хотя это и не требовалось, я уже не раз видела обряд посвящения других детей.

Вот и сейчас Томус стоял босой, как и я двенадцать лет назад, усиленно стараясь не поднимать глаз, разглядывая что-то в утоптанной тропе, иначе все увидят, как он боится. Но все вокруг ободряюще улыбались, говорили ему добрые слова и легко похлопывали по плечу. Сейчас я уже могла, засунув свою боль поглубже в нутро, искренне радоваться вместе с ними.

Старейшины уже ждали его. Вот он подошел сначала к Глену, тот накинул на его плечи плащ из белой ткани. Яро нарисовал на лице красной краской две расходящиеся линии от переносицы к вискам.

Ика взяла его за руку и повела к Источнику.

Источник стекал тонкой струйкой по скале в небольшую каменную чашу, что сотворил себе за тысячи лет, а оттуда меж камней в ручей, где растворялся, теряя свою чудодейственную силу.

Томус наклонился, закатал рукава, омыл лицо и руки водой. Я до сих пор помнила это ощущение – воздух стылый, так что клубочки пара вырываются изо рта, по краю ручья хрустальный лед, а вода в Источнике неожиданно приятная, теплая. Она как живая, ластится к тебе, словно дикий зверек. Хочется погрузить в нее руки и не вынимать, пока не закоченеет тело от долгого стояния. Вот и Томус задержал в ней руки перебирая пальцами, знакомясь, приветствуя. Я знала, что в этот миг весь остально мир перестал для него существовать. Затем подставил ладони лодочкой вплотную к скале, ожидая пока они наполнятся до краев. Наклонился. Замер буквально на мгновение и выпил полную пригоршню.

Тишина стояла абсолютная. Никто не разговаривал, чтобы не нарушать хрупкий момент единения.

Ничего бы не изменилось, если бы он пришел сюда один, с глиняной кружкой, просто зачерпнул воды и выпил впопыхах. Эффект был бы тот же. Но мы сделали из этого целое таинство, тихое торжество, чтобы каждый ощущал, какой великий дар ему преподносится.

После Томус утер рукавом стекшие по подбородку капельки и обернулся к нам, в его огромных голубых глазах были удивление и гордость. Вот и все, теперь оставалось только ждать и гадать, тотем какого зверя проявится у него. Если только…

Нет! И думать не смей, чтобы не накликать беду, запретили я себе. У Томуса обязательно будет защитник!