Алая Топь

Свят окинул ее пристальным взглядом. Невеста уже и нарядиться успела: навесила в уши, волосы и на шею драгоценности, собрала рыжие косы серебряными лентами, надела расшитый речным жемчугом наряд.

– Так в день своей свадьбы моя матушка наряжена была, – холодно произнес Святослав.

– Правда? Я этот наряд в одном из сундуков нашла, думала, мой, – опять раздался игривый смех, до того пронзительный, натужный, что почти не было сил его выносить. Он вонзался в уши иглами, звенел под черепом.

Свят прикрыл глаза и потер виски, пытаясь хоть как-то унять раздражение. Милорада тут же подскочила к нему с чашей в руках. В нос ударил запах пряного травяного вина.

– Держи, свет мой. Это от волнения, – проворковала она.

Слуги, тащившие мимо них еще одну скамью, тут же опустили свою ношу под быстрым взглядом будущей княгини. Милорада слегка толкнула Святослава в грудь, вынуждая сесть. От запаха трав кружилась голова, а мысли вились и завязывались узлами.

Ладно, Милорада знала Молчана, но когда она успела познакомиться с Блажко? А эта перестановка? Откуда ей было знать, что Свят должен переехать в княжеские покои? Придворные порядки томили Милораду, и она дождаться не могла, чтоб перебраться из своей светлицы поближе к Святославу. А теперь вдруг девушка неожиданно начала разбираться во всех тонкостях княжеской жизни.

Свят долго смотрел на плещущееся в чаше вино, а потом поднял глаза на невесту и улыбнулся:

– Давай лучше чаю выпьем. Со сладостью твоей любимой.

Милорада взвилась и захлопала в ладоши.

– Эй, там! Принесите нам чаю и пряников с яблоками!

Брови юноши чуть взметнулись вверх, но усилием воли он заставил себя сохранить спокойствие. Воспоминание о воздушной медовой сладости из Константинополя сменилось горечью. Отставив чашу, он поднялся.

– Куда ты? – невеста тут же оказалась подле него. Свят мягко приобнял ее и отодвинул на полшага.

– За свадебным подарком, ненаглядная моя, – улыбнулся он. – Вернусь, не успеют пряники принести.

Стоило ему покинуть зал, он перешел на бег, вихрем понесся в свои старые покои, молясь, чтоб из них еще не вынесли зачарованный ларец. Слуги недоуменно оборачивались ему вослед, но Свят не обращал на это внимания: мало ли, какая блажь ударила в голову молодому князю. Он перескакивал через оставленные посреди коридоров сундуки и скамьи, придерживался руками, влетая в повороты, пока не добрался до своей комнаты. Та почти опустела, только ларец остался на подоконнике.

Мальчик-служка задумчиво чесал голову.

– В чем дело? – спросил Свят.

Паренек поспешно поклонился и принялся лепетать:

– Ты не подумай, княже, я не бездельничаю. Просто тяжел ларец. Я не шучу. Но кому ни скажу, все хохочут, – служка снова принялся отвешивать бессчетные торопливые поклоны.

– Он-то мне и нужен, – махнул рукой Свят. – Иди, таскай что-нибудь другое.

– Но как же? Госпожа Милорада ведь приказала…

– Называть себя госпожой тоже она приказала? – нахмурился Свят.

Служка снова закивал, и княжич понимающе поджал губы.

– Иди. И постарайся не показываться ей на глаза, – посоветовал он.

Как только дверь за пареньком закрылась, Свят подошел к ларцу и поднял крышку. Вместо деревянного донышка его встретила кромешная чернота. Он тихо, вполголоса, позвал:

– Милорада!

Ответом ему была тишина. Только в черноте зажглись два огонька. А в следующее мгновение рыжая стрела вылетела из тьмы, и по лицу Святослава мазнула мягкая шерсть. Комнату наполнило истошное мяуканье. С пола кошка вспрыгнула на подоконник, оттуда – бросилась в стену, отскочила от нее и кинулась к следующей, не задерживаясь ни на мгновение. Свят только успевал вертеть головой и смотреть, как маленькое худое животное наводит беспорядок, круша нехитрые остатки его жилища. Наконец зверюга успокоилась, завалилась на бок посреди комнаты, задрала лапу и принялась вылизываться, явно довольная учиненным погромом. Свят осторожно подошел к кошке и присел рядом. Животное повернуло на него всклокоченную голову.

– Милорада? – несмело окликнул юноша. Кошка протяжно и хрипло мяукнула, заурчала и ткнулась носом ему в ладонь. Затем поднялась, уперлась лапами в колено княжича и принялась тереться. Свят аккуратно, как ребенка, взял ее на руки и погладил между ушами. – Прости меня. Не надо было тебя одну отпускать.

Кошка снова ласково ткнулась ему в руку, и тут же перед Святославом пронеслись события ушедшего дня. Он перехватил кошку под лапы и вытянул руки, так, чтобы хвостатая невеста оказалась с ним нос к носу.

– А хотя какое «прости»! Это ты меня заперла! Ты захотела с ней поквитаться. Ну что, довольна? Теперь там Дана с твоим лицом расхаживает и дальше свои порядки наводит! Довольна, а?!

Он легонько встряхнул ее, и кошка, отозвавшись возмущенным мяуканьем, отвернула голову в сторону.

– Что, нечего тебе сказать?

Из горла кошки послышался предупреждающий рокот. Святослав нахмурился.

– Натворила глупостей, да? Теперь уж и как расхлебать не знаю. И не рычи мне тут! – с этими словами Свят опустил ее на пол. Кошка заурчала и принялась тереться об его ногу. Юноша тяжело вздохнул: – Да, это точно ты.