Аквариум

— Будь хорошим другом, мальчик, — прощебетала хозяйка дома, — иди и займись саженцами. После тебе еще какое-нибудь дело найдется. А если дернуть вздумаешь, то мы к родителям твоим тут же наведаемся и скажем, что ты, оказывается, не мошенник, а простой вор. Деньги мои стащил. Так-то.

Витя закипел чайником и вытянул сжатые в кулаки руки вдоль тела, подобно струнам. Долгий вопль, справленный множеством ругательств, рвался наружу, но, удерживаемый с усилием сжатым, бледным ртом, выходил, как громкий стон. Парень пнул стоящее у беседки ведро, но после поднял его и зажатой походкой направился к бочке с водой. Николай Ефимович и Галина Евгеньевна проводили его пристальными взглядами.

— Не переборщили мы, Николай Ефимович? — хозяйка дома поставила на стол чашку. — Как бы не лопнул мальчик…

— Ничего, Галя. Ему в самый раз…

Галина Евгеньевна оказалась строгим цензором и работу Вити не приняла. Ему пришлось более тщательно вычищать погреб и полить специально пропущенные им саженцы. Поэтому, усталый и качающийся, он закончил работу только в девять вечера. Душа парня рвалась домой, к уютной кровати, на которой так хотелось отдохнуть, но ему предстояло последнее и самое неприятное из всех поручений. Он должен был довести до дома этого вредного и подлого старика. Витя медленно вел его под жилистую, узловатую руку и смотрел на нее так, словно держал ядовитую змею. Николай Ефимович шел молча и смотрел сквозь вечерний сумрак своими мутными, задумчивыми глазами.

— Старый узурпатор…, - не выдержал и пробормотал Витя.

— Я просто пытаюсь стать твоим другом.

— Только дурак назовет такое обращение дружбой!

— Ну, стало быть, ты и есть дурак, Витя.

Витя остановился и открыл рот, чтобы возразить, но не нашелся с ответом. Он растерянно смотрел, как старик тепло улыбается ему и чуть покачивает головой. Так эти два человека и стояли посреди дороги: один — совсем юный, другой — старый; два разных поколения, две разных эпохи и две разных судьбы…

* * *

На следующий день удобный друг Никита капался с отцом в движке двадцать первой Волги, которая стояла под кроной изящного тополя у них во дворе, поблескивая белым кузовом. Отец и сын переговаривались под тихий шепот ромбовидных листьев и неторопливо поскрипывали гаечным ключом. За этим делом их и застал Витя. Он встал, чуть поодаль, и замер в нерешительности. Парень так бы и стоял, если бы Виктория Алексеевна — мама Никиты не заметила его из окна и не окликнула своего сына. Никита поднял голову, деловито вытер руки о свои штаны и направился к стоящему у калитки визитеру.

— Признаться честно, — Витя почесал затылок, — давно этого не делал…

— Чего ты давно не делал, гусь фаршированный?

— Давно не извинялся.

Никита хотел что-то сказать, но осекся и парни оба смущенно замолчали под легкомысленное пение птиц над их головами. Витя опустил глаза и, нервно почесавшись, громко выдохнул, словно скинул со своих плеч очень тяжелый, пыльный мешок:

— Можешь позвать своего отца? — спросил Витя.

— З-зачем? — испугался Никита. — Мы и сами разберемся.

— Так будет…правильно.

Никита с явной неохотой окликнул отца, и тот подошел, продолжая вытирать свои засаленные руки тряпкой. Испуганный взгляд Вити скользнул по жилистым рукам отца своего друга, по его суровому лицу и остановился на горящих, как огонь глазах, смотрящих из-под грозных, кустистых бровей. Парень почувствовал, как у него мелкой, бесконтрольной дрожью затряслись ноги и руки, а во рту за одно мгновение пересохло:

— Иван Иванович, — Вите свой голос показался чужим и отстраненным, — я обманул Никиту и вас, хитростью выманив аквариум, что стоял в вашем гараже. Я соврал вашему сыну, что разбил его, а сам оставил аквариум себе. Я хочу вернуть его и искренне извиняюсь за свой поступок. Чтобы доказать это, я готов искупить свою вину тяжелым трудом. Если у вас есть для меня какая-нибудь трудная работа, то я с радостью ее сделаю, только бы вы меня простили. Только бы меня простил мой друг…

Иван Иванович нахмурился так, что его горящих глаз из-под бровей почти не стало видно, и Витя почувствовал, как от этого взгляда кожа на нем начинает медленно плавиться. Но неожиданно мужчина громко хмыкнул, а после одобрительно и раскатисто расхохотался:

— Мужской поступок, — отец Никиты чуть толкнул Витю в плечо своей крупной маслянистой рукой. — Пойдем, поможешь нам лысую резину на волжанке поменять. Это, конечно, не тяжелый труд, но с тебя и этого будет достаточно, великий комбинатор…

— Иван Иванович, — окликнул Витя мужчину, — а вы можете аквариум обратно с рыбами взять? Мне их девать то совсем некуда.

— Пускай Никита решит судьбу этого аквариума. — Иван Иванович заговорщицки подмигнул сыну. — Как он скажет, так и будет.

— Оставь эту банку себе, — Никита крепко пожал другу руку, — махинатор…