Актуальные проблемы Европы №4 / 2016

Выбор А. Меркель в пользу массового приема беженцев и ее аргументация вписываются в логику «иммиграционизма» и соответствуют почти всем установкам давно проводимого курса. Исключением стала борьба с нелегальной иммиграцией, основы которой, как было показано выше, оказались в итоге изрядно подорванными. Таким образом, канцлер Германии и неформальный лидер ЕС подтвердила намерение продолжать политику поощрения иммиграционного притока, но только в больших масштабах и ускоренном темпе.

Этот выбор, так или иначе принятый остальными правительствами ЕС, вдохновлялся и поддерживался Комиссией ЕС, а также немецким и европейским патронатом. Свою поддержку публично высказали, в частности, глава федерального Союза германской промышленности Ульрих Грилло и президент Союза работодателей Франции (MEDEF) Пьер Гаттаз, подчеркнувшие, что прием большего числа мигрантов послужит росту и процветанию экономики [No'e, Hanne, Raufer, 2015, р. 92–94].

Наиболее твердые идейные сторонники глобального рынка и новой «мультикультурной Европы» идут в возникшей ситуации еще дальше. Готовится почва для постепенной дальнейшей либерализации иммиграционного режима на уровне структур Евросоюза. К его реформированию призвал, например, Ги Верхофстадт, руководитель группы Альянса либералов и демократов за Европу в Европарламенте. Со своей стороны, Комиссия ЕС в апреле 2016 г. уже внесла на рассмотрение проект реформы системы предоставления убежища, который предполагает механизм обязательного распределения соискателей убежища между странами – членами ЕС, а следовательно, ликвидацию национальных компетенций в этом вопросе.

На низовом уровне активизировались разнообразные неправительственные организации и движения глобалистского направления – от респектабельных либеральных фондов Открытого общества до леворадикальных сетей типа «No Border» («Без границ») и «No One Is Illegal» («Нелегалов нет»), устраивающих громкие акции за снятие барьеров для миграции.

Большинство европейцев, судя по многим признакам, не разделяют либо далеко не полностью разделяют ключевые идеи «иммиграционизма», хотя они уже около 20 лет доминируют в официальном и публичном дискурсе, в социальных науках и образовании. Всего четверть французов и треть итальянцев готовы согласиться с тем, что «прием мигрантов – шанс, которым надо воспользоваться, потому что это позволит стимулировать экономику». Не выше и доля тех, кто считает, что у их страны «есть экономические и финансовые возможности принять мигрантов» (28% во Франции и 24% в Италии, по данным на март 2016 г.) [Les Europ'eens et la crise.., 2016, р. 9]. Относительным исключением выглядит Германия с ее особой послевоенной политической культурой и ментальностью. Здесь уровень поддержки официальной идеологии иммиграции и политики приема заметно выше, даже несмотря на то что с осени 2015 г. общая тенденция к его снижению фиксируется и среди немцев.

Население стран ЕС дезориентировано и встревожено неконтролируемым наплывом беженцев и нелегалов, а также неспособностью национальных и европейских властей справиться с оперативным управлением ситуацией. Красноречивой реакцией становятся укрепление антииммигрантстких партий, рост евроскептицизма и разочарование в шенгенском режиме, за отмену которого в марте 2016 г. высказывались, по данным ИФОП, 60% итальянцев, 72 – французов и 66% немцев [Ibid., p. 43].

Тем не менее все европейские общества и сами внутренне не едины в отношении иммиграции вообще и ее нынешней волны в частности. Эта линия раскола так или иначе проходит сверху вниз, сквозь все социальные слои, и слева направо, сквозь почти весь партийно-идеологический спектр (деля его, правда, весьма асимметрично). В каждой стране есть часть населения, проникнутая «иммиграционистскими» убеждениями в либеральном, леволиберальном и леворадикальном вариантах. Повсюду находятся волонтеры и структуры, организующие их работу в центрах содержания беженцев, проходят манифестации и кампании как против, так и в поддержку политики «открытых дверей».

Во многих европейских городах ситуация с мигрантами и их лагерями периодически вызывает такую напряженность и накал разногласий, что аналитики пишут о «разрыве социальной ткани» европейского общества (см. напр.: [No'e, Hanne, Raufer, 2015]).