Акция (из сборника "Привал странников")

Она плыла хорошим спокойным кролем по тихой, совершенно тихой глади воды, которая бывает только очень ранним погожим утром. Она плыла к берегу, и берег водохранилища столь же спокойно приближался к ней. Все ближе малый песчаный обрыв, уютная старинная усадебка над ним, и над усадебкой высокие сосны.

Она постепенно являлась из воды, явилась, стянула с головы резиновую шапочку, тряхнула слегка подмокшими кудряшками. В старенькой купальне она переоделась в цветастое платье и, не торопясь (она все делала не торопясь), поднялась по деревянной лестнице к дому. Там, в миниатюрном бельведере, уже почти не дымя, давно кипел самовар.

Она сняла трубу, прикрыла жар конфоркой и понесла самовар в дом. Прошла через анфиладу комнат и, выйдя на открытую террасу, водрузила самовар на стол. Залив кривой самоварной струей кипяток в заварной чайник и еще раз оглядев дело рук своих – готовый на четырех персон завтрак, – она громко объявила на весь дом:

– Семейка, завтрак готов! Прошу к столу!

Гремя сапогами, они почти строем спустились по деревянной полукруглой лестнице. Все трое – коротко стрижены, чисто выбриты, все трое – в военной форме без погон и знаков отличия.

– Доброе утро! – сказала им она.

– Здравствуй! – ответил Егор Иванович.

– Здравствуйте, Маша! – улыбнулся Альберт.

– Здравия желаю, товарищ младший лейтенант! – приветствовал ее однорукий Василий.

Маша глянула на него, усмехнулась:

– Почему же так официально, дядя Вася?

– Потому как ты старше меня по званию, – ответил Василий и первым отодвинул от стола легкий венский стул.

Весело посмеявшись, Егор Иванович догадался:

– Завидует!

– A ты бы помолчал, Егор! – обиженно прикрикнул на него Василий.

Расселись, принялись за еду. Маша смотрела, как небрежно и точно кинув салфетку на колени, ест Егор.

– Так говорите, Егор Иванович, что вы из плебеев?

– Это ты в связи с тем, как я, крестьянин, с ножом и вилкой управляюсь? – Егор пресекал с полуслова. – Дурная привычка. Довольно долго приходилось прикидываться не тем, что я есть на самом деле. Вот и привык.

– Где же вы привыкли?

– А-а, неинтересно!

– Секрет?

– Почему же.

– Тогда – где?

– В Белостоке, Варшаве, Харбине, Мадриде.

– Ну, и как там? – незамедлительно спросил Альберт.

– Там – всяко. А здесь – хорошо! – Егор, отвлекшись от тарелки, смотрел на качавшиеся верхушки сосен.

– А что здесь раньше было? – Альберт был любознателен.

– Дом отдыха работников искусств, – ответил Егор.

– А еще раньше – имение адмирала Чичагова, героя Отечественной войны двенадцатого года, – не без ехидства дополнила Егоров ответ Маша.

Альберт обрадовался до чрезвычайности, догадываясь, что:

– Точно, жилье для адмирала! С одной стороны – мачтовые сосны, а с другой, прямо у крыльца, – воды море разливанное.

– Алик, при адмирале водохранилища не было. Только речка маленькая протекала неподалеку, почти ручеек. Называлась – Уча, – грустно пояснил Егор.

– Уча, учись, – в никуда сказала Маша.

– Словоблудить любишь, Маша? – заинтересовался Егор.

– До неприличия.

– А хорошо ли это?

– Не знаю.

Чай все пили со знанием дела, и потому – с наслаждением. Василий, допив третий стакан, перевернул его и, положив на донышко замусоленный огрызок сахара, отметил с большим удовлетворением:

– Дача.

Егор небрежно промокнул губы салфеткой, осмотрел всех и сказал буднично:

– Мы все здесь, ребятки, не первый год замужем. Посему откровенен: операция нас ждет тяжелейшая. Готовиться к ней начинаем сразу же. Сегодня – первый рабочий день. Работаем по двенадцать часов с тремя часовыми перерывами. Маша на ключе, мы поочередно в тире, на полосе, на суплесной площадке. Вопросы есть?

– Я только на ключе? – обиженно спросила Маша.

– Нет. Последние два часа кросс и тир.

– А полоса, а площадка?

– Незачем. Тебе не пригодится. Еще вопросы?

– Когда? – задал вопрос Василий.

– Три недели обязательной подготовки. Потом – по обстоятельствам.

– Мы– вся группа? – задал свой вопрос Альберт.

– Нет. Будет пятый, отсутствующий пока по уважительной причине. Все? – Он вновь оглядел всех и распорядился: – Через сорок пять минут вызываю инструкторов.

– А сорок пять минут что делать? – удивился Альберт.

– Как – что? Маше помогать. Посуду помыть, картошку почистить, дров принести.

В тире Альберт «качал маятник». Один инструктор, стоя у пульта, обязан вдруг и с разной скоростью пускать мишени в виде человеческих фигур в разнообразных позах, на которых обозначены белые номера. Другой инструктор должен неожиданно отдавать хлесткие команды Альберту, стоящему спиной к мишеням. Итак, машина еще не запущена, и обе кобуры на ремне у Альберта застегнуты. Вдруг:

– Восьмой, третий, пятый! Убойное поражение!

Альберт мгновенно вырвал наган из кобуры, стремительно обернулся и, падая, произвел три выстрела.

– Пошли к мишеням проверить результат. Две пули легли у линии убойного поражения (линия убойного поражения – линия от воображаемой переносицы до пупка), одна – в плече.

– Плохо, Алик, – сухо сказал инструктор. – На исходную.

Альберт, спрятав наган в кобуру, вернулся к темной стенке.

– Четвертый, пятый! Отключение верхних!