Актёр и мишень. Как раскрыть свой талант на сцене

Кормилица:
Ну вот, в Петров день к ночи
И минет ей четырнадцать годков.
Она была с моей Сусанной (Царство
Небесное всем христианским душам!)
Ровесница. Сусанну Бог прибрал.
Ох, я не стоила ее! А вашей
Четырнадцать в Петров день будет точно.
Вот, помнится, одиннадцать годов
Тому минуло, в год землетрясенья,
Как я ее от груди отняла.
Не позабыть! Все помню, как сегодня.
Соски себе натерла я полынью,
На солнце сидя возле голубятни.
Вы в Мантуе тогда с синьором были.
Да, помню как сейчас: когда она
Почуяла, что горькие соски, —
Как рассердилась дурочка-малышка,
Как замахнулась ручкой на соски!
А тут вдруг зашаталась голубятня.
Я – опрометью прочь!
С тех пор прошло одиннадцать годков.
Она тогда на ножках уж стояла.
Ох, что я, вот вам крест! Да ведь она
Уж вперевалку бегала повсюду.
В тот день она себе разбила лобик,
А муж мой (упокой его Господь —
Вот весельчак-то был!) малютку поднял.
«Что, – говорит, – упала ты на лобик?
А подрастешь – на спинку будешь падать.
Не правда ли, малюточка?» И что же!
Клянусь мадонной, сразу перестала
Плутовка плакать и сказала: «Да».
Как долго шутка помнится, ей-богу, —
Хоть проживи сто лет, а не забыть;
«Не правда ли, малюточка?» А крошка
Утешилась и отвечает: «Да».

Синьора Капулетти: Ну, будет уж об этом, помолчи.

Что это, просто добродушное ворчание Кормилицы? Кормилица излучает тепло и уют. Подобная трактовка роли Кормилицы стала таким общим местом, что мы не осознаем событий, о которых она рассказывает.

А рассказывает Кормилица следующее: она вскормила грудью Джульетту после смерти своей родной дочери Сусанны. Мы узнаем, что в это время родители как минимум однажды, уехав в далекое путешествие, оставили девочку на попечении Кормилицы. Мы узнаем, что в их отсутствие Кормилица осталась одна с Джульеттой и решила отучить свою маленькую воспитанницу от груди, намазав себе соски горьким маслом. Удивление и отвращение ребенка, попробовавшего отравленное молоко, рассмешили Кормилицу. Дальше мы узнаем, что малышка попыталась отстоять свою независимость, очень рано научившись ходить. Как мы выясняем, за ней до такой степени никто не приглядывал, что маленькая Джульетта упала и разбила себе голову. Мы узнаем, что Кормилица и ее умник-муж, который отпускал в адрес малышки похабные шуточки, насмехались над плачущим ребенком. «Да» Джульетты позволяет даже предположить, что она с младенчества научилась контролировать свои чувства и во всем соглашаться со взрослыми.

Несмотря на кажущуюся жизнерадостность, Кормилица несет в себе разрушение и говорит только о смертях и землетрясениях. Покойной дочери она «не стоила», но для человека с такой низкой самооценкой Кормилица занимает слишком много места. Скорее всего, ни одна из присутствующих трех женщин не осознает, что Кормилица ненавидит Джульетту и хочет погубить ее. И тем не менее Кормилица губит Джульетту; насилие – отнюдь не монополия мужчин Вероны. Можно представить, как Кормилица ежедневно наказывает Джульетту, напоминая ей о мертвой ровеснице и навешивая на плечи юной девушки вину за то, что она выжила. Мать Джульетты явно не интересуется всей это странной и чудовищной историей. Чуть раньше в этой же сцене она явно нервничает и не хочет оставаться с дочерью наедине. Леди Капулетти и Кормилица обсуждают возраст Джульетты, как будто девушки нет в комнате. Дочь почти не разговаривает с матерью, мать отвечает ей довольно зловещими рифмованными строками, где манерности больше, чем душевного тепла. Мы узнаем, что Джульетта родилась ночью у матери-подростка. Значит, леди Капулетти еще нет тридцати – она достаточно молода, чтобы быть соперницей собственной дочери.