Актер. Часть 2

— Интуиция у тебя? Ну, ну... Ладно, послезавтра встречаемся в «Альфе». Приеду к десяти, а может быть, и пораньше. Завтра вечером уточню. Все, созвонимся.

— До свидания.

Домбровский кивнул, нажал на «отбой» и медленно убрал телефон. Потом также медленно поднял голову. Из иллюминатора на него с тревогой смотрела любимая женщина...

«Радек, русская сволочь, почему же ты так ничего и не сказал?» — Чудотворец задумчиво смотрел на ключ, который вот уже пять минут, как крутил в пальцах. Простой, белого металла, но с характерной лазерной насечкой. Такие ключи, как правило, открывают электронный замок дома, квартиры или банковского хранилища. Но где этот дом или предполагаемый депозитарий? Этого Он так и не узнал. Ли, бездарный урод, так и не смог, по словам того же Ли, выбить это из Радека.

«Русские... Радек был русским, Элизабет русская дрянь, и этот Исаев тоже русский...» Какого черта, почему эти люди постоянно встают на Его пути? «И почему эта нация так упряма?»

Нет, русофобом Он не был, но жизнь, видимо, очень скоро это исправит. «А может, взять и пристрелить Домбровского, чтобы доканать Элизабет?» Он прищурился, раскладывая в голове все по полочкам. Но представив себе, какой шквал огня Он этим вызовет на себя, Чудотворец покачал головой. «Нет, Домбровский — не пешка, а большая шахматная фигура. Не ферзь, это точно, но король, наделенный властью». А Ему, Чудотворцу, и так хватило головной боли, когда за расследование взрыва на трассе (опять этот чертов Ли!) взялось российское МВД. Тут уж никакой «крот» в Интерполе тебе не поможет.

«Все как специально. Причем, все тот же Исаев волей-неволей подвел Ли к устранению Бизнесмена». Он чертыхнулся. Да, Он мог бы с легкостью опрокинуть Исаева навзничь, или даже просто сравнять с ним счет, если бы знал, где живет его женщина. Но даже это не решило бы все проблемы и не ответило бы Ему на вопрос: куда поехал Исаев, когда с такой легкостью ушел от Его людей у торгового центра? Впрочем, рядом с Исаевым долгое время была еще одна женщина.

Да, она теперь всего лишь часть его прошлого. Зато Он многое знал про нее. Чудотворец взял в руки смартфон, который в свое время успел привязать к ее сим-ке, и отщелкал все ее телефонные разговоры. Прокрутив последний аудиофайл, который значился в его списке, как «Исаев-Терентьева. Разговор № 2», Чудотворец лишний раз убедился, что судьба этой пустышки Исаеву почему-то не безразлична.

«Ладно, все это после, но при необходимости задействуем и эту русскую». А пока Чудотворца ждало кое-что позанимательней. И Он еще раз прослушал запись на автоответчике Никаса Мило:

«Здравствуй, Нико. Во вторник похороны бывшей жены господина Домбровского. Я прошу тебя приехать туда. Там может быть Лиза. Я знаю, что Домбровский кулуарно передал это дело Андрею Исаеву, но Исаев у нас уже не работает, и мы больше не можем рассчитывать на него. Я знаю Андрея. И я уверена в том, что он будет вести только свою игру и не согласится делиться с нами информацией или взаимодействовать с нами. Я боюсь, что ситуация с розысками Лизы может выйти из-под контроля, потому что, если эта девушка состоит или состояла в банде — ты понимаешь? — ее прощание с матерью может закончиться провокацией, устроенной членами группировки, или даже... — судорожный вдох, — физическим устранением ее отца. Поэтому я прошу тебя взять ситуацию под полный контроль. Под ПОЛНЫЙ КОНТРОЛЬ, ты понял, Нико? Вот то, что я хотела тебе сказать. Перезвони мне сразу, как освободишься. Мари-Энн Бошо. Восемь часов пятнадцать минут, GMT».

Чудотворец отложил телефон и машинально погладил его пальцами. Затем Он откинулся на спинку кресла и улыбнулся. «Итак, ты боишься за Домбровского, не правда ли, Мари-Энн? Хорошо, милая, я тебя понял. А вообще, вот так трясясь за своих близких людей, женщины и становятся предателями».

При этом пару часов назад в один из пансионов Кипра заселилась гречанка Анна Кристос Уитни. Надо ли говорить, что это была Лиза? Отблагодарив очередного в ее жизни портье очередной десяткой (тот помог занести в номер ее багаж и был настолько любезен, что предложил забронировать для нее место на пляже), Лиза рассеянно кивнула. Заперев за ним дверь, она опустилась на кровать. Минута, другая, и девушка, сидевшая в тишине и смотревшая в одну точку, вдруг совершенно по-детски с ногами забралась в угол постели, обхватила колени и, закрыв глаза, начала раскачиваться, как сомнамбула. Боль, накрывшая ее за секунду до этого, была ошеломительной — такой, что, кажется, нет причин, чтобы жить дальше. Вместо этого все, что ты хочешь — прекратить существовать.

Смерть матери выбила ее из колеи еще несколько дней назад. Но тогда Лиза спряталась от нее в элементарном отрицании очевидного. В этот момент ты себе говоришь: «Мамы нет, она просто уехала». Но теперь, когда были распутаны все узлы (отец защищен, она это знала; Радек свободен, а Исаев найдет способ, чтобы вытянуть Алекса из СИЗО), на нее разом обрушилось понимание: ее мамы нет. Она умерла.