Актер. Часть 2

«Эирини» («покой» по-гречески) представляло собой тот тип обычного для Греции кладбища, которое песочным настилом поднимается снизу-вверх до зеленых холмов, и тесно заселено белыми надгробиями. Несколько деревьев, по центру — аллея, засыпанная мелкой щебенкой, и все. Спрятаться негде. В свое время Он тоже не раз и не два бывал на «Эирини». А готовясь к захвату Элизабет Он несколько раз тщательно изучил стометровый квадрат у могил Эстархиди.

С учетом того, что вокруг их участка надгробия были особенно низкими, это место отлично просматривалось, так что габаритное и длинноствольное оружие для нее исключалось

С учетом того, что вокруг их участка надгробия были особенно низкими, это место отлично просматривалось, так что габаритное и длинноствольное оружие для нее исключалось. Здесь также невозможно положить или поставить снайпера: надгробия перекрывают линию выстрела. Вероятность броска ножа — один к шести. Просто точность броска определяется метрами, а здесь будет толпа из двадцати человек, то есть фактическое прикрытие для Него. Что еще? Выстрел из пистолета? Она это не сделает. У нее точно были свои планы насчет Него.

А у Него был единственный вариант: взять ее на слабо. Его лже-карабинеры будут вооружены. А Он прекрасно помнил, что она ненавидела убивать. Даже Радека по признанию Коха она вынимала из «Орбе» щадящими пулями. (Кстати, узнать бы еще, кто ей там помогал, и Он бы лично пробил ему голову). А на слабо... да, именно что на «слабо», ведь милосердие — это слабость. Так вот, на «ее слабо» здесь будет двадцать заложников, которые, если она с Ним не пойдет, моментально станут мишенями. И Чудотворец еще раз перебрал в голове досье на этих людей, заверенное подписью Мило. Неважно, как Он его раздобыл (у Него были способы), важно другое.

Во-первых, здесь, у могил, сейчас присутствовали тот же Домбровский, его охрана и его похожий на отличника референт. Чудотворец окинул последнего взглядом. Что этот тщедушный тип в звании прапорщика, а проще, юрист 3-его класса знает о секретах начальника? И как там его фамилия, Одинцов? Хорошо, Он это запомнит.

Далее шла престарелая, сурового вида мадам-дальняя родственница. На отпевании Он уже успел окрестить ее «Тартюф в юбке». Лидию эта женщина презирала, но деньги у нее охотно брала.

«Да, Элизабет, я многое знал о твоей семье. И это я оградил тебя от подобных родственниц, я же любил тебя!»

Стиснув челюсти (опять эта боль, которая каждый раз напополам с бешенством приходит при мыслях о ней), Чудотворец снова вернулся к списку. Следом за этой милейшей родственницей шла здоровенная, как гренадер, медсестра из «Эфтихии». Между прочим, доверенное лицо Костаса, которая сейчас, бурно рыдая, вытирала лицо бумажным платком. И кажется, эта девка была здесь единственной, кто искренне оплакивал Эстархиди.

Кто еще? Еще здесь присутствовали двое арендаторов участков земли, расположенных рядом с клиникой Костаса, причем оба пришли с супругами (одна так, ничего, а вторая Лидию ненавидела). Было еще трое врачей, с которыми Костас поддерживал отношения после Америки. Ну и так, тоже по мелочи. А вот следом шло несколько человек, которых Он до этого не видел, не знал, и они вызывали вопросы.

Первым в листе подозрительных лиц шел священник. Но вчера, показав ему значок Интерпола, Он лично с ним побеседовал. Старик был наполовину украинец, поддерживал Томос, мечтал об очередном звании в церковной иерархии, но в целом был ничем не примечателен. К тому же Элизабет при всех своих талантах не смогла бы надеть личину священника и сыграть старика (здесь все-таки требовалось знание определенных канонов).

Дальше — четверо кладбищенских служащих. Трое из них — здоровенное мужичье. Это были могильщики или копачи, если на их сленге. Задача «копачей» — выкопать и обрамить ямы, заколотить гробы, опустить их в землю, закопать и установить кресты и венки. С учетом хорошего приработка за работу могильщика держатся, но физически она трудная. И тут не подделаешься, особенно Его хрупкой Элизабет. Но даже если сойти с ума и предположить, что она попытается прикинуться кем-то из них, Он бы легко заметил накладки на подошвах ее обуви. И уж точно, все бы заметили, что она не умеет орудовать ни штыковой, ни совковой лопатой. В этом деле работают только мужчины, как правило, от девятнадцати до сорока лет. Но кто-то из них мог провести ее на кладбище? Мог. Вот поэтому Он позавчера навестил администрацию «Эирини».

Метод был тот же: значок Интерпола под нос, и директор кладбища соловьем разливается. Так и выяснилось, что трое «копачей» работали на «Эирини» добрый десяток лет, у двоих были семьи, третий (вдовец) воспитывал сына, который сейчас учился в Афинской духовной семинарии.

А вот четвертый кладбищенский служащий Ему не понравился: слишком хлипкий для «копача». Так что внимательно изучив его досье:

«Имя: Илиас Дмитрииу.

Родился ХХ января 199Х года, в Салониках. Девятнадцать лет.

Род занятий: рабочий кладбища.

Особые отметки: слабослышащий»