Акт бунта

— Я думал, что ты будешь под присмотром во избежание суицида, — говорит он.

Мои руки все еще в сумке. То ехидное замечание, которое он сделал вчера по поводу того, что я могу выброситься из окна, заставило меня почувствовать себя физически больной. А теперь это? Он заслуживает гораздо худшего, чем испепеляющий взгляд, которым я его одариваю. Мне следует пнуть этого ублюдка по яйцам или что-то в этом роде.

— Иди в задницу, Пакс.

Быстрая усмешка мелькает на его лице. Он отталкивается от стены, к которой прислонился, и встает так, чтобы оказаться прямо позади меня, его грудь касается моей спины. Опираясь одной рукой о стену над моей головой, его дыхание шевелит мои волосы, когда парень шепчет мне на ухо:

— Тебе бы это понравилось.

Факт. В его голосе не было вопроса.

— Хватит. Ты совершенно ясно выразился вчера в обеденном зале. — Раскаленная добела дрожь пробегает от подошв моих ног до макушки головы. Я пытаюсь оттолкнуться и проскользнуть мимо него, но парень слишком быстр. Он кладет другую руку на стену, на этот раз ниже, прямо у моего бедра. Я заперта в клетке его рук и ничего не могу с этим поделать.

— Разве?

Боже, как я могу все еще жаждать его близости после того, как он так дерьмово поступил со мной вчера? Как могу все еще так отчаянно нуждаться в нем, когда тот заставил меня почувствовать себя такой никчемной? Его присутствие притягивает. Если нахожусь в пределах полутора метров от парня, я не могу не попасть на его орбиту. А сейчас я гораздо, гораздо ближе к нему. Его грудь — не единственное, что соприкасается с моим телом. Теперь я чувствую, как его член прижимается к моей заднице, набухая у моих ягодиц, и неожиданная волна ярости прокатывается по мне.

— Остановись, Пакс. Просто… Ух! — Я кружусь внутри клетки его рук. — Прекрати.

Он смертельно серьезен, когда говорит:

— Я ничего не делаю.

— Делаешь! Ты точно знаешь, что делаешь, и это несправедливо. Просто… отвали, ладно?

Пребывание с ним в Бунт-Хаусе на днях помогло. Он отвлек меня от всех ядовитых воспоминаний, которые я загоняла вглубь, вытесняя из головы. Но это работает только тогда, когда он не вспоминает о том, что произошло. Если рядом с ним я чувствую себя еще хуже, тогда в чем, черт возьми, смысл?

Он хмыкает мне на ухо, и вибрация воздуха, выходящего из его легких, проходящего через голосовые связки, проникает через его грудь в мою. Я вибрирую вместе с ним. Ненавижу себя за то, что это заставляет меня чувствовать.

— Я хочу, чтобы ты снова пришла в наш дом. Сегодня вечером, — говорит он мне.

Его голос — это рука в кожаной перчатке, сжимающая мое горло. Я не могу дышать рядом с ним, но его давление, ощущение его на моей коже… это сводит меня с ума. Закрываю глаза, наконец, вытаскивая скрепленное задание из сумки. Потом быстро бросаю его в кабинку доктора Киллимана, чтобы Пакс не увидел, как сильно я дрожу.

— Я не собираюсь этого делать.

— Ты хочешь, — мурлычет он.

Его член становится тверже; я чувствую это через свои шорты. Я не могу думать. Плохо вижу. И больше не смогу держаться прямо.

— Я… не хочу. — Мои прошептанные слова никого не обманывают. Они слабы. Я слаба. Боже, это пытка. Вокруг нас я чувствую настороженные взгляды наших одноклассников, следящих за тем, что происходит в нише. Мы почти скрыты от основного потока движения по коридору, но «почти» сильно отличается от «полностью». Люди смотрят. К концу дня об этой маленькой стычке узнает вся академия.

— Ты грязная лгунья, Файер. Это не тот способ, каким мне хочется, чтобы ты была грязной со мной. Я бы предпочел запачкать твой рот. Твою киску. Твою маленькую тугую задницу. — Его рука лежит на моем бедре. Пытаюсь не ахнуть, но я в шоке от этого контакта. Я не ожидала, что он прикоснется ко мне на публике. Пакс скользит рукой по передней части моего тела, почти собственнически кладя ее на живот. Пальцами впивается в мою рубашку. — На коленях передо мной… Руки связаны за спиной… Как хорошая девочка, — шепчет он.

Вот черт.

Еще один порыв пронзает меня — взрыв ощущений и тепла, который покалывает, как расцветающий фейерверк. Во что, черт возьми, он играет? Я не могу его понять. Однако сильное желание, которое тот разжигает во мне, производит некоторые очень заметные физические эффекты: я так возбуждена, что чувствую, какая я влажная между ног. Невозможно не сжать бедра…

Зажмурив глаза еще крепче, я спрашиваю:

— Разве нет миллиона других девушек, с которыми ты мог бы потрахаться прямо сейчас?

Я чувствую, как он кивает позади меня.

— Есть.

— Тогда… зачем ты это делаешь? Зачем заморачиваться?

Он пальцами находит край моей рубашки и поднимает ее, проскальзывая под материал. Потом начинает лениво водить кругами прямо над пуговицей на моих шортах. Наводящие на размышления, мучительные, опасные круги, которые, примененные к моей анатомии всего на десять сантиметров ниже, заставили бы меня хныкать и умолять его позволить мне кончить.

— Я делаю это, потому что это моя прерогатива, — говорит он мне. — Потому что мне нравится это делать.