Акт бунта

Через секунду после того как нажимаю «Отправить», телефон оживает в моей руке. Ее имя высвечивается на дисплее, настойчиво мигая. Требуется много усилий, чтобы спровоцировать Мередит на приступ ярости, но похоже, что мне только что удалось это сделать этим последним комментарием. Я нажимаю кнопку «Отклонить», что только еще больше разозлит ее. И так начинается наша следующая война. Она будет звонить мне снова и снова в течение следующих нескольких дней, становясь все злее и злее. Я буду избегать ее как чумы. В конце концов, она позовет своего шамана, чтобы очистить ее и пентхаус, а затем отправит мне длинное пассивно-агрессивное электронное письмо о том, как ей жаль, что я так сломлен внутри и не могу справиться со своими эмоциями достаточно хорошо, чтобы взаимодействовать с внешним миром по-доброму.

Которое я тоже проигнорирую.

На данный момент я доволен знанием того, что она стоит в своем драгоценном пентхаусе, счищая мрачную патину праха моего отца со всех поверхностей, проклиная имя, которое она мне дала. Карма — та еще сука, мам.

Я так доволен собой, что действительно убираюсь в своей комнате. Одежду складываю и убираю в ящики. Все случайные предметы, книги, игры и мусор, которые были разбросаны по всему полу, либо возвращаю на свои места, либо выбрасываю в мусорное ведро. Многое попадает в мусорное ведро. Когда заканчиваю, полированные половицы чисто подметены. Ковер в изножье моей кровати пропылесосен. Я действительно вижу диван у окна, а не просто гору разложенного чистого белья. Я постелил чистые простыни на свою кровать, чувствуя себя в равной степени удовлетворенным и разочарованным.

Теперь я должен чувствовать себя лучше. Назойливый голос в моей голове, который не умолкает весь день, должен затихнуть, теперь, когда мое окружение стало таким чистым и организованным. По крайней мере, я предполагал, что так и произойдет. Оказывается, ворчливый голос не имел никакого отношения к беспорядку в моей комнате; он все еще там, и, черт возьми, не заткнется.

Из-за девушки.

Чейз.

Она была причиной, по которой я не мог спокойно сидеть в темной комнате.

Каждый раз когда я выбрасываю ее из головы, она проскальзывает через боковую дверь или открывает окно и возвращается. Девушка чертовски коварна. Я был абсолютно отвратителен с ней сегодня. Причинил ей боль, я знаю, что причинил. Я должен был выйти из той ситуации, чувствуя себя лучше, но это не то, что произошло, не так ли? Нет, я чувствовал себя взвинченным и искаженным внутри, и все еще чувствую это, черт возьми. Думал, что девушка исчезнет из моего сознания, если поговорю с ней на публике, но ошибался. И одна вещь, которую я не очень люблю — быть неправым.

ГЛАВА 21

ПРЕС

— Я не в восторге от этого. — Папа смотрит на академию, недовольно нахмурившись. — Надеюсь, что ты, по крайней мере, можешь признать, насколько это хреново, Пресли.

Пребывание в его доме было настоящей пыткой. Большую часть ночей я ждала, пока он ляжет спать, а потом прокрадывалась вниз, чтобы поспать на диване. Он начал запирать все двери и окна, как будто действительно ожидал, что я посреди ночи сорвусь с места и помчусь в Германию. Я сказала ему со всей серьезностью, что сделаю это, потому что была в отчаянии и не знала, что еще сказать, чтобы он понял, как сильно я больше не хочу спать в этом доме. Но никогда бы этого не сделала. Мне даже не следовало этого говорить, но да. Как я уже упоминала. Отчаянье.

Папа нависал надо мной с тех пор, как я вышла из больницы, пытаясь подбодрить меня, пытаясь «заставить меня почувствовать себя лучше», но он видел, насколько я была ужасно несчастна. Как вздрагивала от каждого громкого звука в доме. Как не могла усидеть на месте, не могла расслабиться, не могла есть…

И вот он сдается под давлением, чертовски встревоженный, и позволяет мне вернуться в академию при условии, что я либо буду видеть его лицом к лицу, либо буду общаться с ним каждый день, несмотря ни на что, чтобы он мог видеть своими собственными глазами, что я в порядке.

Я согласилась с его правилами. И действительно чувствую себя ужасно из-за того, что как бы вынудила его действовать подобным образом. Но я уже не так паникую из-за перспективы оказаться далеко-далеко от старого дедушкиного дома. Так много счастливых детских воспоминаний сожжены дотла из-за одной ночи. Теперь я никогда не смогу вернуться в то место, не чувствуя необходимости бежать. Кричать. Скрыться.

«Не думай об этом, Пресли».

Не думай об этом.