Акт бунта

— Джона? Он приедет сюда?

Из кухни доносится громкий лязг. Звук льющейся воды.

— Да. Уже скоро будет здесь. Он прислал сообщение около часа назад. Я сказал ему, что могу забрать его, но тот настоял на том, чтобы взять такси.

Джона, мой сводный брат. На пути сюда. Я даже не думала, что могу встретиться с ним во время перерыва в академии. Последние три года он живет в Сан-Диего, работает барменом, пока не получит диплом инженера-механика. Иисус. Я не…

— Не могла бы ты взять ту коробку в коридоре, пожалуйста, милая? Думаю, моя любимая кастрюля для макарон там.

…видела его три года.

— Пресли?

Я наклоняюсь, чтобы взять коробку, проглатывая подступающую к горлу панику.

— Конечно, папа. Сейчас принесу.

Если бы знала, что Джона приедет сюда, то я бы не просто уехала из Маунтин-Лейкс.

Я бы сбежала из штата Нью-Гэмпшир.

ГЛАВА 6

ПРЕС

— Не убивайте меня, но где шрирача¹?

Папа давится макаронами. Его щеки багровеют, глаза вылезают из орбит. Как только ему удается проглотить, он бросает на Джону хмурый взгляд, полный ужаса.

— Что, черт возьми, с тобой не так? Грех все топить в остром соусе.

Мой сводный брат ухмыляется.

— Шрирача — это не острый соус. Это…

— Я знаю, что такое гребаная шрирача! Это богохульство. Нельзя класть шрирачу на спагетти карбонара, ясно? Это просто… Никогда не слышал ничего такого… это преступление, — бормочет он.

Волосы Джоны раньше были теплого темно-каштанового цвета, но за время его пребывания в Южной Калифорнии посветлели. Парень загорел, и его глаза выглядят так, словно поглотили Тихий океан. У него безупречные, ослепительно белые зубы. Папа не одобряет разноцветные татуировки, покрывающие его руки. Но при этом полностью одобряет тот факт, что его сын от первой жены, брак с которой длился всего шесть месяцев — даже недостаточно долго, чтобы увидеть, как родился Джона, — занялся серфингом и, по-видимому, стал довольно опытным в этом.

Мой сводный брат толкает меня ногой под столом.

— Давай, Прес. Скажи ему. — Он отрывает ломоть чесночного хлеба и бросает его в рот, разговаривая с ним, пока жует. — Шрирача делает все лучше.

Последние десять минут я накручиваю на вилку одни и те же несколько макаронин.

— Мне не нравится шрирача, — бормочу я.

— Чушь собачья. Ты любишь поострее. Помнишь то лето, когда мы все поехали на остров Ванкувер, и я уговорил тебя полить соус на твой рожок с мороженым? Я убедил тебя, что это был малиновый соус или что-то в этом роде?

Он смеется громко и долго, хихикая над своей шуткой девятилетней давности. Я не смеюсь. Папа тоже молчит. Никто из нас не напоминает ему, что меня вырвало в мусорное ведро возле старомодного магазина мороженого, потому что я задохнулась от огромного количества острого соуса.

В другом мире, в другой реальности папа прямо сейчас повернулся бы к Джоне и дал ему подзатыльник. Сказал бы ему, что он был куском дерьма за то, что сделал это со мной, когда мне было всего шесть, и с тех пор был куском дерьма тысячу раз за все другие ужасные вещи, которые сделал со мной. В еще одной параллельной вселенной мой отец наказал бы Джону там, на набережной на острове Ванкувер, и мальчик усвоил бы свой чертов урок и больше никогда бы меня не беспокоил.

Беда в том, что я живу в этой реальности, и здесь Роберт Уиттон всегда чувствовал себя слишком виноватым из-за того, что был отцом Джоны всего лишь на полставки, чтобы когда-либо делать ему выговор за его жестокое поведение. А Джона ревновал к тому, что папа всегда был рядом со мной, и соответственно вымещал это на мне.

— Ой, да ладно, Рыжая. С таким цветом волос тебе, должно быть, нравится остренькое. — Джона фыркает. — Ты должна навестить меня после окончания школы. Я отведу тебя во все лучшие мексиканские рестораны. Мы даже сможем съездить в Мексику и перекусить там, если жаждешь реализма. Но только не в Тихуану. Там отстой. Нет, я отвезу тебя в Росарито. Потрясающая еда. Отличные бары. И лучший серфинг. — Он приподнимает брови, запихивая в рот вилку со спагетти. Огромное количество еды на какое-то благословенное мгновение лишает его возможности говорить. Но потом парень сглатывает и возвращается к разговору. — У них даже есть йога-курорты. И можно пойти и раскапывать камни. Они позволяют оставить себе все, что найдешь. Розовый кварц, и… и… — Исчерпав свои обширные знания о кристаллах и драгоценных камнях, он пренебрежительно машет рукой в воздухе. — Но ты, наверное, больше не увлекаешься этим дерьмом, верно. Ты уже почти взрослая.

— О, она определенно все еще любит камни, не так ли, милая? И гадание на картах таро. У нее в комнате в академии полно всяких колдовских штучек.

Джона находит это очень забавным. Папа ухмыляется, довольный тем, что позабавил своего сына; похоже, на самом деле не понимая, что сделал это за счет своей дочери.