Акселерандо

—Да, Брюссель был зрелой системой. Ты нас покинул, и приходилось приглядывать за свихнувшимся от старости Джанни… Но сейчас нам придется куда как более туго.

—Демократия 2.0. — Манфреда передергивает. —Я не уверен в самой уместности голосования в такое время. Предположение, что все люди одинаково важны, сейчас звучит пугающе устаревшим. Ты все-таки думаешь, мы взлетим?

—Не вижу причин, почему бы и нет. Если Амбер захочет сыграть для нас Принцессу Мира… — Аннетт берет ломтик ливерной колбасы и задумчиво пережевывает его.

—Я думаю, это неработоспособно, как ни крути. — Манфред задумывается. —В таких обстоятельствах мне вся эта штука с демократическим участием видится спорной. Мы находимся под непосредственной угрозой, пусть она и долгосрочная — а вся эта культура в опасности превращения в классическую систему национальных государств. Хуже того — в несколько их, наслаивающихся одна на другую, с полным географическим взаимопроникновением и при том — неспособных социально взаимодействовать. Что-то я не думаю, что с такой телегой пытаться править курс — хорошая идея. Будут откалываться куски, можно получить весь набор нежелательных побочных эффектов. Хотя, с другой стороны… Вот если бы мы смогли заручиться достаточной поддержкой и стать первой всеми признанной всепланетной политической системой…

—Манфред! Ты нужен нам в форме — неожиданно выдает Аннетт.

—Я? В форме? — Он издает короткий смешок. —У меня бывало по одной идее в секунду. Теперь, наверное, по одной в год. Я же старый меланхоличный куриный мозг.

—Ага, но помнишь поговорку? У лисы много идей. У ёжика — одна, но это большая идея.

—Ну и скажи мне, в чем моя большая идея? — Манфред наклоняется вперед, облокотившись одной рукой на стол. Одним глазом он разглядывает внутреннее пространство, где мощная ветвь выстреливает в него псефологическими формулами и анализирует предстоящую игру. —Скажи мне, куда я движусь?..

—Мне кажется… — Вдруг Аннетт прерывается и глядит за его плечо. Уединенность развеивается вмиг, Манфред в легком испуге оглядывается, и видит, что сад полон гостей. Не меньше полусотни гостей, и они столпились, как сельди в бочке. Вернувшись в реальность, он замечает над фоном и их голоса. —Джанни! — Аннетт, просияв, встает из-за стола. —Вот это да! Когда ты пришел?

Манфред моргает. Гость с виду гибок и молод, в его движениях чувствуется подростковое изящество, но нет и следа неловкости или угрюмой дерганости. Этот парень гораздо старше, чем выглядит. Птенец с виду, ястреб в генах… Джанни? Манфред вспоминает, как звонил в дверь в жарком и пыльном Риме. Белый банный халат, экономика дефицита, автограф мертвой руки Фон Неймана. Гигантский поток воспоминаний проносится по экзокортексу. —Джанни? — спрашивает он, не веря своим глазам. —Вот это да, сколько лет…

Представитель золотой молодежи, воплощение образа столичного альфонса нулевых годов, широко ухмыляется и заключает Манфреда в медвежьи объятия. Потом он проскальзывает на скамейку рядом с Аннетт и непринужденно целует ее. —Ах, как хорошо, наконец, встретить друзей снова. Сколько лет прошло! — Он с интересом оглядывается. —Хм-м-м… Очень по-баварски —  Он щелкает пальцами. —Мне… Друзья, а посоветуйте что-нибудь? Я так давно в последний раз пил пиво… —  Его ухмылка делается еще шире. —В этом теле еще не пил.

—Ты ресимулирован? — выдает Манфред, не способный удержаться.

—Ты что, глупышка? Он же передался через телепорт. — Аннетт хмурится с неодобрением.

—О. — Манфред качает головой. —Прости…

—Ничего. — Очевидно, Джанни Витториа ничуть не смущает то, что его приняли за новичка прямиком из истории, а не того, кто шел через все эти десятилетия трудным путем. А ему сейчас, наверное, больше сотни, думает Манфред, не утруждая себя созданием поискового потока, чтобы узнать.

—Когда пришло время шевелиться, мое, эм-м, старое тело не захотело переезжать со мной — так почему бы не устроить это все ловко и не принять неизбежное?

—Никогда не принимал тебя за дуалиста — с сожалением говорит Манфред.

—А, ну так я и не… Но вместе с тем, я не безрассуден. — Джанни перестает ухмыляться. Бывший министр трансчеловеческих дел и теоретик экономики, а позже — пожилой племенной вождь либералов — на мгновение посерьезнел. —Раньше я никогда не выгружался, не менял тела и не телепортировался. Даже когда мое старое стало… Тю! И все-таки, я его передержал. Но вот я здесь. Если уж собрался в телепорт и клон-реактор, чем одна планета хуже другой, верно?

—Ты пригласила? — спрашивает Манфред Аннетт.

—Почему бы и нет? — в ее глазах сверкает злодейский огонек. —Неужели ты думал, что я буду сидеть в келье, пока ты летаешь в голубях? Ну да, мы были заняты кампанией за отмену юридической смерти трансвоплощенных, Манфред, но мы же все-таки люди.