АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 4

Потому что, когда вспышка молнии осветила комнату, я увидел то, что лежало, погрузившись в сон на диване у окна. То во что я выстрелил, то, что заставило меня присовокупить к рёву грозы свой крик — и именно поэтому я уверен, что Гордон не был безумен, но говорил правду.

Ибо воплощение произошло. Там на диване, одетый в одежду Эдгара Хенквиста Гордона, лежал демон, похожий на Асмодея — чёрное, мохнатое существо с мордой вепря, зелёными глазами и ужасными клыками и когтями какого-то дикого зверя. Это был Тёмный из снов Эдгара Гордона!

…………………..

Эдвард Лукас Уайт (11 мая 1866 — 30 марта 1934) — американский писатель и поэт.

Сэмюэл Тэйлор Кольридж (21 октября 1772 — 25 июля 1834) — английский поэт-романтик, критик и философ, выдающийся представитель «озёрной школы».

Гиперестезия (Hyperesthesia) — чрезмерная физическая чувствительность.

УИЛЬЯМ ХОУП ХОДЖСОН БОГИНЯ СМЕРТИ

WIEEIAM HOPE HODGSON

THE GODDESS OF DEATH

1904

Стоял конец ноября, когда я посетил Т. — застав этот городок охваченным паникой. В ответ на мой полушутливый вопрос о том, уж не захотели ли французы откусить кусочек от их земли, мне поведали душераздирающую историю о некой беспокойной статуе, взявшей за привычку злобствовать среди достойных горожан. Почти дюжина уже пала её жертвой; первой была прелестная Салли Морган, городская красавица.

Мне были сообщены эти и многие другие подробности. Куда бы я ни направился, везде я слышал одну и ту же историю. «Боже мой! Что за невежество! Что за суеверия!» — размышлял я, полагая, что они стали жертвами какого-то жестокого мошенника. Но впоследствии я изменил своё мнение. Я выяснил, что трагедии происходили в некоем расположенном поблизости парке, где, в течение дня, этот блудный мрамор изображал саму невинность на своём пьедестале.

Хотя я и отвергал правдивость разговоров о том, что статуя действительно сходит со своего постамента, эта история меня очень заинтересовала. Мне уже не раз приходилось сталкиваться с подобными вещами и показывать блуждающим во мраке людям, как они ошибаются; кроме того, это дело казалось захватывающим и многообещающим. Прогуливаясь по городу, я подсмеивался, размышляя о глупости некоторых людей, верящих в ходячую мраморную статую. Тьфу! Ну что за дураки!

Прибыв в гостиницу, я был несказанно рад узнать от управляющего, что мой старый школьный товарищ Уильям Тернер остановился там же на некоторое время.

Тем же вечером, когда я был занят ужином, он ворвался в мою комнату и был очень рад меня видеть.

— Полагаю, ты уже слышал об этом жупеле, держащем в страхе весь город? — спросил он, понизив голос. — Это всем жупелам жупел, и мы недоумеваем, почему до сих пор никто и никогда не сталкивался ни с чем ему подобным. Но, конечно, — продолжал он, — все эти россказни о ходячей статуе — чушь, и удивительно, что столь многие люди верят им.

— Как ты смотришь на то, чтоб своими собственными руками прижучить это негодяйство? — предложил я. — Конечно, придётся немного повозиться, но зато мы сможем вернуть покой на эти улицы.

Уилл улыбнулся.

— Я в игре, Хёртон, коль и ты там же. Мы могли бы прогуляться по парку сегодня вечером и, возможно, что-то увидеть.

— Замётано, — охотно согласился я. — Когда выступаем?

Уилл посмотрел на свои часы.

— Сейчас уже половина восьмого; давай, скажем, часов в одиннадцать? Время будет поздним и достаточно тёмным — в самый раз, чтоб устроить кому-нибудь тёмную.

Я согласился и пригласил его присоединиться ко мне в распитии бутылочки красного вина. Он принял приглашение, и мы отлично провели время, вспоминая о днях былых.

— А как насчёт оружия? — спросил я, когда приблизилось время нашего выступления. — Полагаю, будет благоразумно взять с собой на дело что-нибудь.

Вместо ответа Уилл распахнул своё пальто; под ним сверкнула пара отполированных стволов. Я кивнул и, открыв свой чемодан, достал оттуда два небольших изящных револьвера, которые частенько брал с собой на прогулку. Зарядив этих малышей, я разложил их по боковым карманам. И вот, едва пробило одиннадцать, мы закутались в свои плащи и покинули дом.

Было очень холодно, ночь прорезали стенания зимнего ветра. Едва войдя в парк, мы невольно прижались друг к дружке.

Странно, но моя жажда приключений куда-то испарилась, и единственное, чего я хотел — покинуть это место и вернуться на освещённые улицы.

— Мы просто посмотрим на статую, — сказал Уилл. — А после сразу домой и в кровать.

Через несколько минут мы достигли небольшой поляны среди кустов невдалеке от статуи.

— То, что нужно, — прошептал Уилл. — Я хочу, чтоб луна на мгновение вышла из-за туч, тогда мы сможем разглядеть, как там обстоят дела.

Он посмотрел во мрак справа от нас и пробормотал:

— Я вздёрнусь, если действительно увижу что-то!

Взглянув налево, я заметил, что тропинка огибает край крутого склона, на дне которого, на значительном расстоянии от нас, я углядел отблеск воды.

— Парковое озеро, — пояснил Уилл в ответ на мой короткий вопрос. — Чертовски глубокое!