Кора вышла из оцепенения, отступила и потянула к себе раненую руку Джона, а затем подняла к нему голову:
– Очень больно?
Он завороженно следил за ней, приоткрыв рот, и не дышал, пока спустя парс наконец не произнес еле слышно:
– Ты правда беспокоишься?
– Дурак? Конечно! Надо обработать…
– Корри, – улыбнулся Джон растерянно, – ты невероятная, знаешь?
– Ты и головой ударился? – она нервно усмехнулась, чувствуя, как дрогнули губы.
Он рассмеялся, искренне и громко, заглушая звон от выстрела, который все еще дрожал в ушах, а затем притянул ее ближе, чмокнув в макушку:
– Не беспокойся обо мне, я быстро излечусь.
Изумленно моргнув, Кора вытерла нос рукавом. Что такого в ее беспокойстве? Кто бы не волновался?
– Как самочувствие?
– Устала…
– Ты перенервничала.
– Мне нужно умыться, и… я поговорю с дядюшкой.
Решить было проще, чем сделать. Когда Кора смыла слезы с раскрасневшегося лица, она внимательно посмотрела в мутное зеркало, в светло-карие глаза, в которых все еще отражался страх. Страх за чужую жизнь.
Перед тем как войти в полумрак спальни Кристофера, пропахшей дымом, Кора замешкалась и осторожно стукнула по косяку, обозначая свое присутствие.
– Я войду?
– Шла бы ты домой, – недовольно отозвался дядюшка. Он полулежал в кровати, сложив руки поперек груди и пялясь в потолок.
– Я… Мне очень жаль. Прости, что… Прости, – язык все еще не поворачивался сказать «за то, что я сделала с памятью о твоем сыне». Сердце в груди сжималось, а слезы по новой подкатывали к глазам. Пришлось запрокинуть голову, чтобы сдержать их.
– Хадс! Ты ни при чем, Бельчонок! – Кристофер привстал, наконец смотря на нее. Смотря на нее! Впервые за долгое время.
– При чем. Ты… Святые помилуйте, ты пытался покончить с собой! Дядя!
– Это не совсем так…
– Ты выстрелил!
– В барабане была одна пуля, – устало вздохнул он. – И я делал это с того самого момента, как похоронил Джун.
Услышав имя миссис Хантмэн, Кора вздрогнула. Который раз? Слеза соскользнула по щеке, сорвалась вниз, оставляя на ткани платья потемневшее от влаги пятнышко.
– И всегда пуля обходила стороной. А теперь… Я не знаю, что делать. Если Аконит – не мой сын… Если он не Гил, то зачем это все?
Кора всхлипнула. Она не могла поверить своим ушам. Кристофер был в отчаянии, но не из-за того, что его сын мог оказаться убийцей, а из-за того, что и такая надежда может оказаться фикцией. Как же сильно он любил Гилберта, если у него не возникло и сомнений в том, чтобы принять сына, даже если он творил чудовищные вещи?
– Знаешь… Я не особо верующий, но я впервые молился. Я молился, когда вставлял патрон. Я молился, чтобы импова пуля вышибла мне мозги, если Аконит все же не мой сын! И впервые пуля была именно в той каморе… Если бы не пацан… Может, это и есть знак? И все ложь? Кто-то играет моими воспоминаниями?
– Или все правда. Ведь пуля не попала тебе в голову, – прошептала Кора.
Кристофер хмыкнул.
– Я с самого начала хотел защитить Гила. Как чувствовал, знаешь? Отцовская интуиция, если она существует… Он родился крепким парнем, но я все равно боялся. Джун говорила, что это все оттого, что он наш первенец. Хм… Но я все равно хотел перестраховаться, хотя бы символично. – Кристофер взъерошил седые волосы. – Пронес его под кленом, назвал в честь своего командира – Гилберта Вульфа. Я хотел, чтобы он был таким же сильным, чтобы пройти через пекло и выжить, а умереть в своей постели в окружении детей и внуков. Я хотел… И хочу. Хочу, чтобы все-таки это сработало. Может, и не это, но хоть что-то, что позволило бы моему мальчику выжить…
Кристофер опустил голову, пряча блеснувшие в глазах слезы, и пробормотал:
– Иди домой, Бельчонок. И не лезь ты в это…
– Не могу…
Дядюшка тяжело вздохнул и указал пальцем на комод у входа:
– Вон, возьми. В случае чего… Коли острым концом.
Кора изумленно моргнула. Она повернула голову, замечая складной ножик. Что ж… Учитывая, в какие опасные места она суется, оружие не повредит…
– Все, уходи. Незачем тебе смотреть на старика, – прокряхтел Кристофер, но, заметив упрямый взгляд Коры и ее надутые губы, слабо усмехнулся: – Обещаю, что не буду напиваться и стреляться в ближайшие дни.
Пришлось поверить ему на слово.
Максимилиан снова остался у Хантмэна, а Джон вызвался проводить даму, как и обещал ее матушке. Его рука зажила, ничего не напоминало о недавней ране, а от событий осталась только печать грусти на его лице. Пока кеб стучал колесами, Джон сидел молча, глядя в окно и почти не моргая.
На Кору же опустилась такая тяжелая усталость, что казалось, будто она под ней сломается, даже мышцы ныли.
– Наверное, тебе стоит выспаться, – сказал Джон, помогая выбраться из салона на улицу, к воротам дома Нортвудов. – Отложим встречу…
– Нет! Пожалуйста, – Кора сжала его пальцы, – не бросай меня.
Джон вновь замер. Казалось, что он вовсе перестал дышать.