Аконит

– Заткнись! Т-ш-ш! – Дурман вдруг опустился, а затем вновь вцепился в ее волосы, заставляя Кору поднять голову. Он приставил к шее похолодевший нож, на котором все еще оставалась кровь Эммы. – А я все думал, когда же…

– Рад, что ты ждал, – раздался от входа вкрадчивый голос. В распахнувшейся двери виднелся высокий силуэт Аконита. В тот момент он вновь стал им. Не Гилом – Аконитом. Жестоким, мстительным призраком прошлого.

Кора запыхтела зло, впиваясь ногтями в кожу на руке Дурмана, которая тянула волосы.

– Как нашел?

– Ты идиот. Даже не проверил на артефакты? Сколько баллов у тебя было за интеллект? Ноль? – радостно оскалился Аконит, медленно подходя ближе. Глаза его сияли пурпурным светом. На парс он остановился, заметив тело Эммы.

Кора знала, что Гил бы закусил губу, отвернулся. Он был бы опечален и раздосадован, он был бы зол на того, кто совершил подобное. Но Гил был внутри Аконита, который только и позволил себе, что приостановиться и отразить в ярком свете глаз ярость.

– Заткнись! – выкрикнул Дурман. – Я все еще лучше тебя!

– Все еще? – улыбка Аконита стала неестественно широкой. – Лучше? Не помню тебя в списках лучших.

– Меня недооценили! – оправдывался Дурман, а Кора чувствовала, что руки его дрожали. Его глаза широко распахнулись и вращались, в уголках рта скопилась пенная слюна. Дурман походил на бродячего бешеного пса, который и сам мало понимал, что делает.

– Переоценили, – прохрипела Кора. Она помнила, как задевали его слова. – Ты жалок.

– Заткнись! Закрой свой рот! – заорал Дурман. Он ударил ногой ей между лопаток, и та с глухим стоном упала лицом в пол, оставив часть спутанных волосинок в пальцах Дурмана.

– Так ты просто обиженный мальчик? – с отвращением отозвался Аконит. – Дай угадаю, имя ты взял уже после того, как узнал мое?

Дурман по-детски дулся и пыхтел. Он был опаснее обычного человека, но при этом вдвое слабее и глупее Аконита. Он, очевидно, был подражателем от начала и до конца. Он был ничтожной пародией, которая ни на что не способна, кроме как обижаться на всех за собственную слабость. Полусумасшедший, не умеющий себя контролировать, он уже проиграл…

– Ты бы сдох в Клоаке, если бы выбрался. А если бы решил убивать, тебя бы быстро нашли, но… У тебя есть хозяин, – Аконит уже стоял напротив Дурмана, который растерянно следил, как Кора хватается за протянутую ей руку и встает на ноги.

– У него господин, – поправила Кора. Ее трясло, но не от страха, а от обилия эмоций, основой которых была ненависть. – Он кормит его, ухаживает, как за вшивой псиной, подобранной с улиц. А Мортимер Чейз покрывает его, потому Дурман все еще на свободе. А без них он пустое место…

– НЕТ! Все не так! Сука! Ты все врешь! – бился в истерике Дурман.

Оказалось, его просто вывести из себя. Наверное, потому что он все еще был, по сути, ребенком, так и оставшимся в той лаборатории, ищущим толику любви и признания. Зачем же его отправили? Тупая сила, чтобы выманить Аконита? Проклятье, а ведь у них получилось…

– Господин ценит меня! Он разрешил мне вмешаться! И Мортимер просто дурак! А я не пустое место! И я лучше тебя, 5897!

– Вот ты назвал мое старое имя, а твоего я не знаю. Я даже не помню тебя, – сказал Аконит с такой искренностью, что Кора поняла: он не врет. Он и правда не помнил, кем был Дурман. – Видно, ты всегда был блеклым и жалким…

Похоже, это разозлило Дурмана еще сильнее, он закричал, а вместе с тем все вспыхнуло. Кора зажмурилась, а когда решилась приоткрыть веки, увидела, что Дурмана поглотил яркий свет, который сдерживал полупрозрачный, похожий на мыльный пузырь магический щит. Он едва заметно переливался фиолетовым, и Кора поняла, что это Аконит удерживает над Дурманом завесу.

Когда тот выдохся и свет померк, спал и щит.

– Ты идиот, – повторил Аконит. – У тебя был хороший шанс убить меня, но ты идиот.

Дурман, кажется, из последних сил вскочил, бросаясь на Аконита, но тот легко выбил нож и заломил ему руки. Кора проследила за лезвием, на котором была кровь Эммы.

Тик-так.

Время замедлилось, растянулось смолой и застыло. Точь-в-точь как оно застыло в остекленевших глазах Эммы и Лотти. Для них навсегда. Они не вздохнут больше полной грудью, не засмеются. Они никогда не посмотрят в лица своих близких. Они умерли ни за что. Они ни в чем не были виновны. Они просто были девушками, которые жили собственные жизни, право на которые у них забрал сошедший с ума преступник.

Сколько прошло? Кора не могла сказать точно, она двигалась будто в вязком масле, мало понимая, что она вообще движется. Время вновь потекло своим чередом лишь в тот момент, когда лезвие, вымазанное в крови Эммы, как когда-то и в крови Лотти, вошло в шею Дурмана.