Аконит

Донни поежилась, залезая на диван с ногами и заворачиваясь в плед. Она нервничала. Впрочем, как и Аконит, как и Рие. Они не знали, кем было главное зло их жизни, но точно знали, что оно еще живо и все еще действует.

– Боюсь, мы все еще кирпичи того господина, – вздохнул Рие. – И полагаю, что ни я, ни ты, Белладонна, не сможем спокойно жить, пока не разберемся с этим.

– Как? – глухо спросила она.

– К Флетчеру приходил детектив Чейз. Я рассказывал, – напомнил Аконит. – Мортимер знает о лаборатории, более того, у него есть сестра, которая, как я понимаю, сестрой ему не приходится. Она одна из нас. Нужно разузнать о ней и о связях Чейза. Я надеялся, что ты, Донни, поможешь с информацией.

Она медленно кивнула.

– И еще. Люцерна. Флетчер растил ее для кого-то в лекарственных целях. И он упомянул, что все ради дочери господина. Так что, кого бы мы ни искали, у него есть больная дочь. Вот только в курсе ли остальные, что она болеет, или это держится в тайне, нам неизвестно.

– Постараюсь выяснить.

– Рие, еще… Что с записями Миллера, которые я тебе передал?

– Изучил, – вздохнул тот.

Белладонна недовольно засопела, кутаясь плотнее, но ни возмущаться, ни уходить не стала.

– Миллер сделал записи уже после того, как все улеглось, – продолжал Рие. – Все, что могло связать его с лабораторией, наверняка забрали, как и рассказывал Трумэн. В качестве доказательств они не подойдут, но для того, чтобы приблизиться к пониманию того, кем мы стали…

Рие вытянул руку, на которой появилась небольшая папка, принадлежавшая ранее Миллеру.

– Вот, глянь-ка.

Аконит взял папку и раскрыл ее, разглядывая неровный скачущий почерк. Помимо записей там были и схематичные рисунки кругов преобразования и формул трансмутации. Несведущему в алхимии они ничего не говорили.

– Вторая страница, красная тинктура, более известная как философский камень, – подсказал Рие. – Название ничто, главное сам камень. Кристалл. Знаешь, как Инквизиторий в Сверидии смог захватить власть и контролировать магию?

– С помощью кристаллов, которые поглощают магию.

– Да. Но откуда они их взяли? Никто не знает. Ну, или почти никто. Эти кристаллы продает Сверидия. Тайно, конечно, но все же. Такие кристаллы были в нашей лаборатории, помнишь? В каждой комнате.

Аконит задумчиво кивнул. Донни старательно делала вид, что ее это не интересует.

– Так вот, судя по записям Миллера, такие кристаллы стали для них началом. Их и назвали философскими камнями…

– Так. Давай по порядку. Все началось с кристаллов, которые лаборатория закупила у Инквизитория, и эти кристаллы – философские камни – могут забирать магическую энергию…

– Или отдавать ее, – ухмыльнулся Рие, довольный чем-то.

– Погоди. Они разве?..

– О да! Но не всем. Чтобы получить накопленную энергию, нужно либо быть одержимым духом, – Рие вскочил и ткнул пальцем в строку, записанную Миллером, – либо быть демоном или гомункулом.

– Духи? Ну ладно, но… Демоны? Это же сказки из книг. И кто такие эти гомункулы?

– Это еще интереснее. Прочитав записи, я понял кое-что. Знаешь, кого Миллер обозначил, как демонов? Эльфов!

– Эльфов? Это здоровяки с острыми ушами и клыками, которые были рабами Первого и которые помогали свергнуть его?

– Да. А потом они подняли остров, где и живут по сей день, не сходя лишний раз на материки.

– Почему «демоны»?

– Этого уже не написано. Но есть кое-что интереснее! Ты помнишь, откуда появились эльфы?

– Их создал Первый, – нахмурился Аконит.

– Знаешь, что записал Миллер? «Мы создадим своих демонов, повторив эксперимент самого великого ученого – Первого».

Внутри все похолодело, Аконит поднял взгляд к Рие.

– Я не могу говорить точно, но судя по всему, Первый не просто «создал» эльфов. Он экспериментировал над людьми, смотрел, как его божественная сила может изменить их. Так у него и вышли эльфы.

– Хочешь сказать, что мы эльфы или… демоны? – осторожно поинтересовался Аконит. Даже Донни напряженно замерла.

– Не хочу вас расстраивать, – усмехнулся Рие, – но мы скорее неудачный эксперимент по их созданию. Мы обрели лишь часть силы. Но да, если об этом говорить, то, вероятно, мы получили доступ к магии, которой пользуются эльфы. Потому что… Помнишь Белую комнату и ее потолок?

Аконит кивнул.

– Неровный, странный… Это обломок Престола Первого. И это, mon cher, первый философский камень на Шаране. Он поглощает магию и отдает ее. Но, кажется, он поглощает и… души…

– С чего ты?..

– Мы все слышим Голоса, – прервал Рие, – не можем разобрать язык. Почему? Эльфийский язык знают не больше десятка людей на всем материке, знаком он, ну, быть может, сотне. Возможно, Голоса и говорят на эльфийском, как думаешь?

– Я тоже размышлял об этом, но узнать наверняка мы не можем. И кроме того, что Голоса используют никому непонятный язык, доказательств никаких.

– Есть деталь. Ты знаешь легенду о Падении Первого? Там были предатели и эльфы, которых «Престол сразил и забрал плату с них в честь истинного бога».

– И?