Аконит

– А чего там замечать? Юбка порвана, титьки наружу, шея вся исполосована, – рассказывал пожилой мужчина.

– Исполосована или просто разрезана?

– Исполосована, – настойчиво повторил провожающий. – Кровь припеклась уже, видно было и там, – он пальцем провел по собственной шее прямо над кадыком, – и тут, – теперь палец прочертил наискось от ключицы до самого подбородка, – в общем, полдюжины раз резали, наверное.

– А цветок?

– Стало быть, про аконит? Он в волосах у нее был. А волосы такие… Красивые даже. Рыжие, под лучами аж сияли. Даром что убили. Жалко девку, молодуха совсем, – подытожил пьяница, печально вздохнув. – Ну ничего, мы ее помянем и за Искру[27] ее Первому помолимся.

Они подошли к концу улицы, которая оканчивалась небольшим заболоченным ручьем с заросшими берегами. На двух деревьях висели полицейские ленты ядовито-желтого цвета.

– Ну, я проводил. Дальше сами, – пьяница потоптался рядом, ожидая доплату, и Аконит, не глядя, сунул ему купюры, проходя к месту, где обнаружили труп.

Ничего, кроме лент и смятой травы, не могло выдать, что недавно там лежала убитая Шарлотта. Ничего, кроме Голосов, которые вдруг начали говорить в унисон, сбавляя темп, а затем заведя мотив какой-то неизвестной песни.

Она была смутно знакома Акониту, потому что Голоса однажды уже так пели. Они пели так, когда Аконит шел по улице, случайно столкнувшись с Джеймсом Роузом-младшим, с 0229. Голоса пели, потому что они гораздо раньше самого Аконита уловили тогда знакомую силу.

Теперь Голоса пели вновь, и Акониту чудилось, что он видит тень чьей-то фигуры с глазами, которые ярко вспыхивают…

30. Рэдвуд-парк

В прокуренном помещении на втором этаже бара было тихо и темно. Плотные портьеры Белладонна всегда занавешивала в особенно светлые дни, когда лучи Инти были раздражающе ослепительны. Рие этому противился и, проходя по комнате, распахивал шторы и окна. Аконит не вмешивался. В целом ему было все равно. У каждого из них были свои причуды, свои травмы и свои страхи. К счастью, эти наборы различались, что помогало им выживать, особенно первое время.

Они дополняли друг друга. Каждый был ответственен за разное: Донни – за планы по простому и быстрому улучшению жизни; Аконит – за грубую силу и остервенелую защиту «своих»; Рие – за дипломатию, хитрость и связи с «чужими». Их троица успешно справлялась с вызовами судьбы. Кто знает, что с ними было бы, если бы трио было дуэтом. Вряд ли что-то вышло бы. Со временем, конечно, они приспособились, научились и наконец сепарировались друг от друга, выбрав собственные пути. Что осталось неизменным, так это то, что они все так же были друг для друга «своими».

Наверное, уместнее было бы сказать «семья». Но это слово было им недоступно. На кирпичном заводе семьи нет, только «мы» и «они». И их троица была «мы». Ошметки группы, когда-то бывшей шестеркой. Теперь от нее осталась лишь половина.

– Только не говори, что мне опять придется помогать тебе, – дохнула дымом Донни. Зрачки ее были почти всегда расширены, из-за чего глаза казались темнее. Волосы она красила иногда полностью в черный, как Рие, а иногда только макушку. Теперь был период, когда она выбрала второй способ, и ее распущенные прямые волосы, которые давно не мылись, легли белыми и черными полосами, как у зебры.

– Можешь не помогать, но хотя бы выслушай, – ответил Аконит. На самом деле он уже знал, что Донни не откажет, потому что, как бы она не хотела забыть все, что было до Клоаки, а получив возможность отомстить Миллеру, она воспользовалась бы ею сполна…

Донни затянулась и откинулась на спинку дивана, недовольно щуря глаза от света. Рие все же распахнул несколько штор и даже окон, впуская и лучи, и свежий воздух, а теперь довольно развалился в кресле. Аконит решил, что самое время, чтобы рассказать им о Шарлотте. Он рассказал все так подробно, как только мог.

– Ты уверен? – Донни смяла тлеющий окурок в руке.

– Когда я нашел 0229, Голоса звали меня, – напомнил Аконит. – Я не знал, куда, но я решил пойти. И я увидел его. Потом Голоса пели, когда я нашел 8322 и 4716. Голоса пели и тебе, когда ты обнаружила наших младших.

Донни действительно нашла еще двоих из лаборатории. Девочку постарше и мальчика, который появился в лаборатории одним из последних. Теперь эти двое помогали Донни с делами.

– Голоса нам тогда не врали. Вряд ли соврали на сей раз, – пожал плечами Аконит. – Шарлотту убил кто-то из лаборатории. Кто-то из нас.

– Почему мы не нашли его раньше?

– Вероятно, потому что его не было в Клоаке, – ответил Рие. – Мы выплыли сюда. С нами, судя по всему, еще пятеро: двое предателей и двое твоих людей, и тот пацан, который позже взорвался. Еще был 0229, но его отпустили раньше. Плюс мы втроем. Итого?

– Девять. Мы знали о девяти. Но нас было больше. И вряд ли при взрыве все погибли. Но они куда-то делись. Или их куда-то дели, если точнее. Тот, кто организовал лабораторию, кто замял судебное разбирательство, тот, кому подчинялся Флетчер и другие.