Аконит

Акониту никогда не требовалось много времени на сон. Большую часть этой ночи он смотрел на веснушки Корри, которыми была усыпана ее кожа. Он бы поцеловал каждую, но боялся разбудить свою богиню. Сон ее был неспокойным, то и дело Аконит чувствовал, как ее пальцы начинают сжиматься. Он нежно гладил ее спину и шептал глупости, которые только мог придумать, видя, как Корри вновь расслабляется.

Сложно было поверить, что все взаправду, что его богиня стала настолько настоящей, что лежит, свернувшись рядом, и сопит до умиления очаровательно. Аконит боролся с собой, лишь бы не начать тискать Корри, чтобы хоть как-то выплеснуть всю гамму чувств, которые рождались из-за нее. Вместо этого приходилось терпеть щекочущие мурашки по всему телу от каждого движения и почти задыхаться от совершенно необъяснимой эйфории.

Ближе к утру, когда рассвет едва занялся, а Корри успокоилась настолько, что во сне закинула на Аконита ногу, ему пришла пора вставать. Он с неохотой поднимался, осторожно выползая из-под мягкого тела своего сокровища, стараясь не разбудить. Задержался, чтобы полюбоваться отсветом рыжих волос, наклонился, носом зарываясь в локоны, сохраняющие запах сладких духов и запах кожи Корри. Затем порывисто поцеловал ее плечо и поспешил уйти, пока не захотел остаться.

Привычно распахнув окно в ванной, он выпрыгнул вниз, мягко приземляясь и перенося большую часть веса на пружинивший протез. Он сам починил его. Было что-то увлекательное в том, чтобы возиться с механизмами и направлять бушующую внутри магию на такие мелкие детали, что от концентрации мир почти прекращал существовать, и оставался один винтик. Мастер, который сделал протез, был бы доволен работой.

Выскользнув на улицу, Аконит провел по волосам рукой, меняя их цвет на черный. Хорошие маги смогли бы увидеть обман, но с ними он не собирался встречаться. Простенькой иллюзии хватит, чтобы пробежаться по городу.

Столица еще спала. Одинокие сонные кебмены стояли на углах некоторых улиц, газетчики уже лениво выползали, но их не хватало, чтобы оживить пустынную обстановку. Где-то у баров людей было побольше. Сейчас как раз наступил сегм, когда напившиеся за ночь молодые джентльмены вываливались наружу. Таких легко было обчистить, если у них, конечно, еще что-то оставалось после проигрыша в карты в задымленных клубах.

Аконит щелкнул пальцами, прикуривая сигарету. Внутри нарастал гомон Голосов. Что-то не так. Узнать бы, что. То ли они отзывались на недовольство, вспыхнувшее внутри, стоило ему задуматься об имповом подражателе, то ли дело в другом…

Впрочем, важнее подражатель. Кем бы ублюдок ни был, он убил рыжую девушку, вышедшую из дома Нортвудов. Можно заключать пари, что это не случайность. Нужно разузнать побольше.

Затянувшись напоследок и отбросив окурок в ближайший мусорный бак, Аконит кинул монету мальчишке-газетчику и вытащил один из номеров в общей стопке. Статья про ужасного преступника, убившего сразу двоих – уважаемого человека и девушку – бросилась в глаза. Еще бы, первая полоса! На странице с некрологами ничего не было. Наверняка Флетчеру некролога не будет, чтобы лишний раз не светиться. Подробностей об убийствах в тексте не нашлось, только про девушку написали коротко: «изнасилована и убита».

Аконит сложил газету, придерживая ее под мышкой, и ускорился. Он как раз успел к открытию забегаловки, где недовольный здоровенный тип сделал ему пережаренную яичницу и влил в чашку скверный кофе. По крайней мере, не яд.

Сидеть пришлось недолго. Окна забегаловки выходили аккурат на трехэтажный дом с чердаком, похожий на тот, где Джон Арчер снимал комнаты. Только этот дом был подальше от центра, и его стены ничем не были отделаны, глядя на улицу голой, посеревшей от времени кладкой.

Дверь дома распахнулась, являя бодрого молодого мужчину, спешащего на работу. Он никогда не опаздывал, всегда выходил раньше времени, чтобы успеть заглянуть в забегаловку. Кофе он брал только с сиропом, а из еды предпочитал в основном кесадилью, но только в тех случаях, если не успевал завтракать дома. Сегодня, очевидно, был тот самый день.

Пришлось развернуться так, чтобы вошедший не смог сразу рассмотреть лицо наблюдателя. Но когда новый посетитель прошел к стойке, чтобы сделать заказ, Аконит поднялся, на ходу сворачивая газету так, чтобы заголовок «Двойное убийство!» был хорошо виден. Газету Аконит бросил на стойку, как только хозяин отошел на кухню, чтобы состряпать кесадилью, и поинтересовался:

– Что думаешь?

Максимилиан Уорд не шелохнулся, он только медленно скосил глаза:

– А я не понял, ты или не ты…

– Я. Так что думаешь? – Аконит кивнул на газету.

– Ты в курсе, что я могу арестовать тебя?

– Я считал, что за спасение твоей жизни я могу попросить фору, – усмехнулся Аконит. – Я же знаю, что ты умный парень, Макс. Ну? Скажешь, что думаешь?

– Убийство девушки не похоже на обычные убийства Аконита. Хочешь подробностей, Джон?

– Хочешь ими поделиться? – усмехнулся Аконит, вытаскивая портсигар.