Ахульго

– Но горцы, не зная никаких удобств в жизни, довольствуясь весьма малым, воспламененные фанатизмом и удерживаемые неограниченным влиянием Шамиля, не решаются сложить оружие. Хотя все, начиная с Шамиля и кончая последним мюридом, отлично сознают, что их дело проиграно и мысль о победе над нашими войсками обратилась в несбыточную мечту, имам не хочет выдавать своего сына аманатом, как я того предварительно требовал. Он надеется еще, по крайней мере, на выгодные условия капитуляции и свободный пропуск из Ахульго. Он предлагает мне в аманаты одного из ближайших родственников своих. Но как Шамиль имеет племянника в Петербурге, представленного им два года тому назад генералу Фезе в залог своей покорности, который облагодетельствован правительством, и несмотря на то, в продолжение этого времени Шамиль не переставал действовать против нас, то я не мог согласиться на его предложение. И поэтому объявлю ему, что если он не представит своего сына, то я не вступлю с ним ни в какие переговоры. Нельзя теперь ручаться, что мы достигнем предположенной цели одним обложением и действием артиллерии. Но по крайней мере я употреблю все средства прежде, нежели решусь на новый штурм. Кроме избежания несомненной и большой потери в людях, я предпочитаю на некоторое время блокаду еще и потому, что сдача Шамиля и его мюридов военнопленными произвела бы в горах более морального влияния, нежели самое взятие замка Ахульго и смерть его защитников. Такой пример, неслыханный в горах Кавказских, нанес бы окончательное поражение учению, прельщающему горцев призраком независимости, и лишил бы сподвижников Шамиля всякого влияния на общество.

Биякай тоже был охвачен волнением. Он чуял, что наступает его звездный час. Если Шамиль будет побежден, то и Чиркей не долго оставался бы независимым. А значит, власти назначат туда своего пристава. Лучшего случая и представить было нельзя, чтобы избавиться от сильного соперника. Да что там избавиться! Биякай решил навсегда разделаться со старым противником Джамалом.

Выждав, пока Пулло останется в штабе один, Биякай рьяно взялся за дело.

– Господин полковник!

– Генерал, – поправил его Пулло.

– Господин генерал! – снова начал Биякай.

– Генерал-майор, – уточнил Пулло, хотя все еще носил полковничий мундир.

– Господин генерал-майор, – услужливо кивал Биякай.

– Этот Джамал все дело портит!

– Чиркеевский? – сообразил Пулло.

– Ну, выкладывай, да поскорее.

– Я слышал, опять переговоры будут?

– Может, и будут. А тебе-то что?

– Я заходил к его сыну, к Джамала сыну, когда и сам он там был, – заговорщически говорил Биякай.

– Хотел узнать, как дела на Ахульго. Он туда-сюда вертел, а ничего не сказал.

– Так-так, – заинтересовался Пулло.

– И что дальше?

– Меня пошлите, – предложил Биякай.

– Я все узнаю.

– А Шамиль станет с тобой говорить? – сомневался Пулло.

– Куда денется, – убеждал Биякай.

– Я же от вас приду с письмом.

– На Ахульго, полагаю, Джамала ждут.

– Зачем вам Джамал? – возмущенно говорил Биякай.

– Он для Шамиля старается.

– А ты почем знаешь? – спросил Пулло.

– В Чиркее все знают, – говорил Биякай.

– Пока мы тут стоим, оттуда к Шамилю и людей посылают, и продовольствие, и порох, а еще считается, что Чиркей – мирный.

– Аул не воюет, и на том спасибо.

– Пока там Джамал главный, Чиркей вам не союзник, – объявил Биякай.

– А если бы я…

– Ах, вот оно что, – понятливо улыбнулся Пулло.

– В приставы метишь?

– Воля ваша, – опустил глаза Биякай.

– А если я буду командовать в Чиркее, вам будет только польза. Всех мюридов выгоню!

– Это не мне решать, – сказал Пулло.

– Это заслужить надобно.

– Вот и я говорю, заслужить, – кивал Биякай.

– А если снова пошлете к Шамилю Джамала, он ему все расскажет, как тут и что, и будет его уговаривать, чтобы не сдавался.

– Думаешь, шпионит? – задумчиво спросил Пулло.

– Конечно! – воскликнул Биякай.

– Лазутчик шамилевский. И сын его тоже!

– Так-так, – нервно барабанил по столу пальцами Пулло.

– Нелишне будет принять меры.

– Очень надо! – настаивал Биякай.

– Этот Джамал на меня так смотрит, будто убить хочет. Я бы поговорил с ним, как следует, но я же на службе. Без разрешения начальства не смею.

– Вот что, любезный, – сказал Пулло.

– Напиши-ка ты мне все это на бумаге, а уж я представлю по начальству. Слова словами, а рапорт – это уже кое-что. Приструним твоего Джамала.

– Не моего, господин полковник, – испуганно поправил Биякай.

– Шамилевского!

– Генерал-майор, а не полковник! – напомнил Пулло.

– Рапорт! По всей форме!

Биякай добился своего. Прочитав донос Биякая, Граббе заподозрил Джамала в сочувствии Шамилю и велел ему не покидать лагерь, сославшись на то, что его услуги еще могут потребоваться. Для надежности к Джамалу приставили двух солдат. Сначала Граббе хотел даже арестовать Джамала и его сына, но взбунтовавшийся Чиркей был ему ни к чему. Разбирательство дела Джамала Граббе отложил до лучших времен, по окончании кампании против Шамиля.