Ахульго

– Теперь так не получится, – снова принялся убеждать лукавый Биякай.

– Вы окружены со всех сторон, и Граббе стал хозяином положения.

– Но на Ахульго пока еще хозяева мы, – возразил Шамиль.

– И Граббе не удастся нас запугать.

– Но подумайте сами, зачем напрасные мучения? – продолжал Биякай.

– Я вижу, как трудно теперь на Ахульго, как страдают женщины и дети…

Стало понятно, что Биякай успел многое подметить, пока его провожали в резиденцию, и что Биякай больше шпион, чем дипломат.

– И теперь еще эта опасная зараза, – продолжал Биякай.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Шамиль.

– Больных и раненых, которых вы в последний раз отправили из Ахульго. Они попали в руки сардара, – участливо объяснял Биякай.

– Их пощадили, но среди них оказались люди, больные оспой.

– Оспой? – встревожился Шамиль, оглядываясь на членов совета.

Но те дали понять, что ничего про оспу не слышали.

– Так сказали хакимы, лекари генерала, – сказал Биякай.

– А что тут удивительного? В такую жару, в душных пещерах, без достаточных лекарств, не говоря уже о воде и пище… Тут и здоровый заболеет. А еще град из пуль и ядер.

– Это еще не все, – горько усмехнулся Шамиль.

– Самое опасное – это предатели, которые привели сюда войска генерала. Но знаешь ли ты, что ожидает изменников?

– Нет, – испуганно произнес Биякай.

– От меня – смерть, от Аллаха – ад, от мусульман – презрение.

Биякай понял, что это относится и к нему тоже, но все же пытался склонить горцев к капитуляции.

– Сардар милостив, – уверял он.

– Просто он исполняет повеления своего царя и вынужден говорить строго. Как-никак ты лишил его нескольких тысяч воинов. Но русские говорят, что тому, кто вспомнит старое, нужно вырвать глаз, и Граббе готов забыть старые обиды. Он будет тебе другом, Шамиль, если ты согласишься положиться на его великодушие.

До того молчавшие члены совета уже не могли сдержать переполнявшего их гнева и начали переговариваться между собой, не решаясь пока перебивать имама.

– Великодушие? – возмутился Шамиль.

– Взять в заложники сына, чтобы говорить с отцом о мире – это, по-твоему, великодушие? Каков же тогда будет мир? Пусть тоже пришлет мне своего сына, тогда и поговорим.

– Но, Шамиль, – испуганно говорил Биякай, – так ты спасешься сам и спасешь своих людей. У тебя нет другого выхода.

– Аллах знает, есть или нет, – резко ответил Шамиль, решив прервать переговоры о переговорах. Но напоследок все же задал еще один вопрос, который его беспокоил.

– Почему не пришел Джамал?

– Точно не знаю, – пожал плечами Биякай.

– Но краем уха слышал, что его арестовали.

– Арестовали Джамала?

– Наверное, в Сибирь сошлют, – предположил Биякай.

– За что? – спросил Шамиль.

– Кто-то донес, что Джамал много вам помогал, – уклончиво ответил Биякай.

– Он помогал своему народу, – сказал Шамиль.

– Свободному народу.

– Я тоже хочу вам помочь, – уверял Биякай.

– Уходи, – сказал Шамиль.

– Такая помощь нам не нужна.

– Что же передать генералу? – спросил разочарованный Биякай.

– Пусть лучше забудет про Ахульго и вспомнит о своих детях, которые могут остаться без родителя.

Юнусу и Султанбеку Шамиль велел проводить Биякая обратно, к ожидавшему его на перешейке конвою.

Члены совета с негодованием обсуждали услышанное и призывали Шамиля драться до конца.

– Слабость и трусость никогда и никого не спасала, – согласился Шамиль.

Но он понимал, что вопрос о его сыне остался висеть в воздухе.

– Даже если я выдам генералу Джамалуддина, это пользы не принесет, – сказал Шамиль.

– Генерал из-за этого отсюда не уйдет. Ему нужны наши головы или наша покорность.

Шамиль написал письмо Ага-беку, сообщая наибу о трудном положении, в котором оказалось Ахульго, о том, что решил драться до конца и что ждет помощи от всех, кому дорога свобода гор.

Голубь с привязанным к лапке письмом взмыл в сине-прозрачное небо, несколько раз перевернулся, как делал это каждый раз перед дальним полетом, и… камнем упал вниз, простреленный чьей-то пулей. Юнус, так привыкшей к умной птице, что кормил ее прежде, чем ел сам, встрепенулся от боли, как будто пуля попала в него. Окровавленные белые перья кружили в воздухе, а река уносила убитого голубя. Юнус почувствовал, что это был дурной знак, и не решился сказать об этом имаму.

Глава 106

Не прошло и получаса, как снова загрохотали пушки, и народ поспешил укрыться в опостылевших подземных жилищах. Занятие войсками Граббе левого берега Койсу сделало положение Ахульго безнадежным. Яростный обстрел велся теперь со всех сторон. Безопасных убежищ на Ахульго не осталось. Ядра, гранаты и Конгревы ракеты крушили и выжигали все, что выступало над землей. И первой была сметена резиденция Шамиля, указанная Биякаем.