Ахульго

На рассвете они уже были на перевале, где их встретил Муртазали Оротинский. Его отряд заметно уменьшился, потому что регулярно нападал на Удачное, хотя взять его у него не хватало сил. Муртазали тоже с нетерпением ждал Ташава, который должен был вот-вот явиться со своими людьми и чеченским ополчением.

– Ну что там, в Аргвани? – спрашивали горцы.

– Как Шамиль?

– Держится, – успокаивал людей Айдемир.

– А то мы тут слышим, какой там ад.

– И ночью будто гроза над аулом и молнии сверкают.

– Ничего, – говорил Айдемир.

– Наши люди стоят, как скалы, а дерутся как львы.

Когда Айдемир объяснил Муртазали кто с ним пришел, тот даже обрадовался:

– Русский!

Затем достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул его Аркадию.

– Мы перехватили почту. Взяли кое-что. А это никто прочесть не смог.

Аркадий развернул лист. Это было письмо.

– На каком языке написано? – спросил Муртазали

– На французском, – ответил Аркадий, углубляясь в текст.

– Секретное?

– Как вам сказать… – произнес Аркадий, не отрываясь от текста.

Это было письмо Михаила Нерского его жене Лизе, из Хунзаха в Шуру. Поначалу Нерский употребил самые нежные слова, говоря о своей любви к Лизе и о том, как он жаждет ее увидеть. Но затем писал об охватившем его отчаянии, когда он узнал, что она приехала в Шуру. И, наконец, требовал, чтобы Лиза немедленно покинула воюющий Дагестан, который считал неподходящим местом для романтических свиданий.

– Что там? – нетерпеливо спрашивал Муртазали.

– От царя?

– От простого солдата, – ответил Аркадий.

– Из Хунзаха.

– Ты надо мной смеешься? – нахмурился Муртазали.

– Ваши солдаты даже по-русски писать не умеют.

– Это он теперь солдат, а раньше был князь.

– Князь? – не поверил Айдемир.

– Царя хотел свергнуть. И попал в тюрьму, а потом сюда сослали.

– Наш человек! – улыбался Муртазали.

– А зачем по-французски пишет?

– Чтобы жандармы не поняли, – объяснил Аркадий.

– А о чем пишет? – допытывался Айдемир.

– Чтобы кунаки царя скинули?

– Он о любви пишет. О любви всегда легче по-французски.

– О любви? – удивился Муртазали.

– Он что, в горянку влюбился? Князь, а не знает, что наши по-французски не понимают.

– Это письмо жене, – пояснил Аркадий.

– Она в Шуру приехала, чтобы к нему поближе, а он пишет, чтобы уезжала обратно.

– А ты не врешь? – усомнился Муртазали.

– Хунзах где, а Шура – где? А письмо мы здесь отобрали.

– Не хотите – не верьте, – пожал плечами Аркадий.

Но Муртазали только махнул рукой и отправился проверять посты.

– Зачем вы пишете по-французски? – спросил Айдемир.

– Я слышал, вы с ними воевали и французы даже вашу Москву сожгли.

– Погоди, Айдемир, – ответил Аркадий.

– Придет время, и вы по-русски заговорите.

– Как это? – прищурился Айдемир.

– Зачем?

– Ты же вот говоришь.

– Я – другое дело, мне надо.

– И другим надо будет. После войны.

– Ты хочешь сказать, что царь победит?

– Не знаю, – ответил Аркадий.

– Но думается мне, что царь от Кавказа не отступится. Войск у него много, а война, сколько она ни длись, все равно когда-то закончится.

Айдемир помолчал, размышляя над словами Аркадия, и решил, что он точно – сумасшедший. Но вдруг спросил:

– А зачем царь с нами воюет?

– По правде сказать, никто этого не знает, – ответил Аркадий.

– Как – не знает? Почему?

– Военная тайна.

Айдемир удивленно потер висок.

– У вас что, других врагов нет? Зачем Францию лучше не накажете? Может, и я бы тогда против французов воевать пошел.

– Тебе-то Франция на что?

– Твою же Москву сожгли, – удивился Айдемир.

– А ты – мой кунак!

– Идут! – донесся торжествующий крик дозорного.

Все собрались на гребне, обращенном к Салатавии. Оттуда, левее от дороги, проложенной Граббе, поднимались по тропе всадники. Впереди ехал Ташав-хаджи. Один из его мюридов держал новое знамя наиба.

– Значит, будете снова штурмовать Удачное? – спросил Аркадий.

– Разве ваши офицеры не исполняют приказы? – спросил Айдемир.

– Исполняют, – ответил Аркадий.

– Как долг велит.

– Мы тоже исполняем приказы имама, – сказал Айдемир.

– Или ты думаешь, что мы побоимся?

– Нет, но… – замялся Аркадий.

– Эта женщина, которой было письмо, она там.

– В укреплении?

– Да, – кивнул Аркадий.

– Она ехала с отрядом, чтобы найти своего мужа.

– Ее сюда не звали, – поморщился Айдемир.

– Даже муж, сам говоришь, велел ей убираться.

– Но ее могут убить! – воскликнул Аркадий.

– Нас всех могут убить, – ответил Айдемир.

– И наших жен тоже. Всем было бы лучше, если бы Граббе не лез, куда не просят, а женщины сидели по своим домам.

Горцы радостно махали руками Ташаву и свистели, давая знать, что ждут его на перевале. Но Аркадий становился все мрачней. Он бросился к другому краю перевала, откуда было видно укрепление. Но поднимавшийся из ущелий туман укрывал отроги. И все же Аркадий знал, что Лиза где-то там, в лагере, в фургоне маркитанта Аванеса.