Айвенго (Ivanhoe)

"Prior Aymer," said the Templar, "you are a man of gallantry, learned in the study of beauty, and as expert as a troubadour in all matters concerning the 'arrets' of love; but I shall expect much beauty in this celebrated Rowena to counterbalance the self-denial and forbearance which I must exert if I am to court the favor of such a seditious churl as you have described her father Cedric."	- Приор Эймер, - сказал храмовник, - вы большой любезник, знаток женской красоты и не хуже трубадуров знакомы со всем, что касается уставов любви; но эта хваленая Ровена должна быть поистине чудом красоты, чтобы вознаградить меня за снисходительность и терпение, которые мне придется проявить, чтобы снискать расположение такого мужлана и мятежника, каков, по вашим словам, ее отец Седрик.
"Cedric is not her father," replied the Prior, "and is but of remote relation: she is descended from higher blood than even he pretends to, and is but distantly connected with him by birth.	- Седрик ей не отец, а только дальний родственник, - сказал аббат. - Она происходит из более знатного рода, чем он.
Her guardian, however, he is, self-constituted as I believe; but his ward is as dear to him as if she were his own child.	Он сам напросился ей в опекуны и привязан к ней так, что и собственная дочь не была бы ему дороже.
Of her beauty you shall soon be judge; and if the purity of her complexion, and the majestic, yet soft expression of a mild blue eye, do not chase from your memory the black-tressed girls of Palestine, ay, or the houris of old Mahound's paradise, I am an infidel, and no true son of the church."	О красоте ее вы в скором времени сможете судить сами. И путь я буду еретиком, а не истинным сыном церкви, если белизна ее лица и величественное и вместе кроткое выражение голубых глаз не изгонят из вашей памяти черноволосых дев Палестины или гурий мусульманского рая.
"Should your boasted beauty," said the Templar, "be weighed in the balance and found wanting, you know our wager?"	- Ну, а если ваша прославленная красавица, -сказал храмовник, - окажется не так хороша, вы помните ваш заклад?
"My gold collar," answered the Prior, "against ten butts of Chian wine;-they are mine as securely as if they were already in the convent vaults, under the key of old Dennis the cellarer."	- Моя золотая цепь, - отвечал аббат, - а ваш заклад - десять бочек хиосского вина. Я могу считать их своими, словно они уже стоят в монастырском подвале под ключом у старого Дениса, моего келаря.
"And I am myself to be judge," said the Templar, "and am only to be convicted on my own admission, that I have seen no maiden so beautiful since Pentecost was a twelvemonth.	- Но вы предоставляете мне самому решение спора, - сказал рыцарь Храма, - и я проиграю только в том случае, если сознаюсь, что с троицына дня прошедшего года не видывал такой красивой девицы.
Ran it not so?-Prior, your collar is in danger; I will wear it over my gorget in the lists of Ashby-de-la-Zouche."	Так ведь мы с вами уговорились? Ну, приор, прощайтесь со своей золотой цепью. Я надену ее поверх своего нагрудника на ристалище в Ашби де ля Зуш.
"Win it fairly," said the Prior, "and wear it as ye will; I will trust your giving true response, on your word as a knight and as a churchman.	- Если выиграете честно, то и носите когда вам заблагорассудится, - сказал приор. - Я поверю вам на слово, как рыцарю и церковнику.
Yet, brother, take my advice, and file your tongue to a little more courtesy than your habits of predominating over infidel captives and Eastern bondsmen have accustomed you.	А все-таки, брат, примите мой совет и будьте повежливей: ведь вам придется иметь дело не с пленными язычниками или восточными рабами.