Айвенго (Ivanhoe)

"I will pay thee nothing-not one silver penny will I pay thee, unless my daughter is delivered to me in safety and honour!"	- Ничего тебе не дам! Ни одного серебряного пенни не увидишь от меня, пока не возвратишь мне дочь честно и без обиды!
"Art thou in thy senses, Israelite?" said the Norman, sternly-"has thy flesh and blood a charm against heated iron and scalding oil?"	- В уме ли ты, еврей? - сурово сказал норманн. -Или твоя плоть и кровь заколдованы против каленого железа и кипящего масла?
"I care not!" said the Jew, rendered desperate by paternal affection; "do thy worst.	- Мне все равно! - воскликнул Исаак, доведенный до отчаяния поруганным чувством родительской любви. - Делай со мной что хочешь.
My daughter is my flesh and blood, dearer to me a thousand times than those limbs which thy cruelty threatens.	Моя дочь - поистине кровь и плоть моя, она мне в тысячу раз дороже моего тела, которое ты угрожаешь истерзать.
No silver will I give thee, unless I were to pour it molten down thy avaricious throat-no, not a silver penny will I give thee, Nazarene, were it to save thee from the deep damnation thy whole life has merited!	Не видать тебе моего серебра! Ни одной серебряной монетки не дам тебе, назарянин, хотя бы от этого зависело спасение твоей окаянной души, осужденной на гибель за преступления.
Take my life if thou wilt, and say, the Jew, amidst his tortures, knew how to disappoint the Christian."	Бери мою жизнь, коли хочешь, а потом рассказывай, как еврей, невзирая ни на какие пытки, сумел досадить христианину.
"We shall see that," said Front-de-Boeuf; "for by the blessed rood, which is the abomination of thy accursed tribe, thou shalt feel the extremities of fire and steel!-Strip him, slaves, and chain him down upon the bars."	- А вот посмотрим, - сказал Фрон де Беф. -Клянусь благословенным крестом, которого гнушается твое проклятое племя, ты у меня отведаешь и огня и острой стали. Раздевайте его, рабы, и привяжите цепями к решетке.
In spite of the feeble struggles of the old man, the Saracens had already torn from him his upper garment, and were proceeding totally to disrobe him, when the sound of a bugle, twice winded without the castle, penetrated even to the recesses of the dungeon, and immediately after loud voices were heard calling for Sir Reginald Front-de-Boeuf.	Несмотря на слабое сопротивление старика, сарацины сдернули с него верхнее платье и только что собрались совсем раздеть его, как вдруг раздались звуки трубы, которые трижды повторились так громко, что проникли даже в глубины подземелья.
Unwilling to be found engaged in his hellish occupation, the savage Baron gave the slaves a signal to restore Isaac's garment, and, quitting the dungeon with his attendants, he left the Jew to thank God for his own deliverance, or to lament over his daughter's captivity, and probable fate, as his personal or parental feelings might prove strongest.	В ту же минуту послышались голоса, призывавшие сэра Реджинальда Фрон де Бефа. Не желая, чтобы его застали за таким бесовским занятием, свирепый барон дал знак невольникам снова одеть еврея и вместе с прислужниками ушел из темницы, предоставив Исааку или благодарить бога за свое спасение, или же оплакивать судьбу своей дочери, в зависимости от того, чья участь его больше тревожила - своя ли собственная или дочерняя.
CHAPTER XXIII	Глава XXIII
Nay, if the gentle spirit of moving words Can no way change you to a milder form, I'll woo you, like a soldier, at arms' end, And love you 'gainst the nature of love, force you. -Two Gentlemen of Verona	Но если трогательность нежных слов Не может вас ко мне расположить, Тогда - как воин, а не как влюбленный - Любить меня вас я заставлю силой. "Два веронца"