Айвенго (Ivanhoe)

Thus they parted, the outlaws returning in the direction from whence they had come, and Gurth proceeding to the tent of his master, to whom, notwithstanding the injunction he had received, he communicated the whole adventures of the evening.	На этом они расстались. Разбойники повернули обратно, а Гурт направился к шатру своего хозяина и, невзирая на только что выслушанные увещевания, не замедлил рассказать ему все свои приключения.
The Disinherited Knight was filled with astonishment, no less at the generosity of Rebecca, by which, however, he resolved he would not profit, than that of the robbers, to whose profession such a quality seemed totally foreign.	Рыцарь Лишенный Наследства был удивлен щедростью Ревекки, которой он, впрочем, решил не пользоваться, не менее, чем великодушием разбойников.
His course of reflections upon these singular circumstances was, however, interrupted by the necessity for taking repose, which the fatigue of the preceding day, and the propriety of refreshing himself for the morrow's encounter, rendered alike indispensable.	Впрочем, он недолго размышлял об эти странных событиях, потому что хотел поскорее лечь спать. Ему было необходимо как следует отдохнуть, чтобы набраться сил для завтрашнего состязания.
The knight, therefore, stretched himself for repose upon a rich couch with which the tent was provided; and the faithful Gurth, extending his hardy limbs upon a bear-skin which formed a sort of carpet to the pavilion, laid himself across the opening of the tent, so that no one could enter without awakening him.	Итак, рыцарь лег на роскошную постель, приготовленную в его шатре, а верный Гурт растянулся на полу, покрытом вместо ковра медвежьими шкурами, у самого входа, чтобы никто не мог проникнуть к ним, не разбудив его.
CHAPTER XII	Глава XII
The heralds left their pricking up and down, Now ringen trumpets loud and clarion.	Г ерольды уж не ездят взад-вперед, Г ремит труба, и в бой рожок зовет.
There is no more to say, but east and west, In go the speares sadly in the rest, In goth the sharp spur into the side, There see men who can just and who can ride; There shiver shaftes upon shieldes thick, He feeleth through the heart-spone the prick; Up springen speares, twenty feet in height, Out go the swordes to the silver bright; The helms they to-hewn and to-shred; Out burst the blood with stern streames red.	Вот в западной дружине и в восточной Втыкаются древки в упоры прочно, Вонзился шип преострый в конский бок. Тут видно, кто боец и кто ездок. О толстый щит ломается копье, Боец под грудью чует острие. На двадцать футов бьют обломки ввысь... Вот, серебра светлей, мечи взвились, Шишак в куски раздроблен и расшит, Потоком красным грозно кровь бежит [14].
Chaucer.	Чосер
Morning arose in unclouded splendour, and ere the sun was much above the horizon, the idlest or the most eager of the spectators appeared on the common, moving to the lists as to a general centre, in order to secure a favourable situation for viewing the continuation of the expected games.	Настало безоблачное, великолепное утро. Солнце только что показалось на горизонте, и наиболее праздные - или самые ревностные - зрители уже потянулись с разных сторон по зеленому лугу к ристалищу, чтобы пораньше занять удобные места.
The marshals and their attendants appeared next on the field, together with the heralds, for the purpose of receiving the names of the knights who intended to joust, with the side which each chose to espouse.	Вслед за ними явились маршалы со своими прислужниками и герольды. Они должны были составить списки участников общего турнира; каждый рыцарь обязан был указать, на чьей стороне он собирается выступить.
This was a necessary precaution, in order to secure equality betwixt the two bodies who should be opposed to each other.	Подобная предосторожность была нужна для того, чтобы равномерно распределить сражающихся и не давать численного перевеса ни той, ни другой партии.