Айвенго

– Ну и что с того? – прорычал Фрон де Беф. – Скорее говори, в чем дело, монах! Нам некогда, скажи прямо, что сталось с твоим хозяином?

– Он в плену, – отвечал Амвросий, – он в руках бесовских слуг. Ими полны все здешние леса. Эти бесовские исчадия ограбили все его сундуки, отняли у него двести монет чистейшего золота и еще требуют выкупа. Без этого они не соглашаются выпустить его. А потому преподобный наш отец обращается к вам – к своим друзьям – с просьбой выручить его, то есть уплатить за него требуемый выкуп или же отбить его силой.

– Черт бы побрал твоего приора! – сказал Фрон де Беф. – Да и что можем мы предпринять для его освобождения силой оружия, когда нас держит взаперти враг в десять раз сильней нас самих и мы с минуты на минуту ожидаем приступа?

– Я об этом и хотел доложить вам, – сказал монах, – да вы так спешите, что не даете мне договорить. Но, господи помилуй, я уж стар, а эти богопротивные драки совсем сбили меня с толку. Дело в том, что они окружают замок и подвигаются к его стенам.

– На стены! – вскричал де Браси. – Посмотрим, что делают эти негодяи!

Он распахнул решетчатое окно, которое выходило на площадку одного из выступов, и тотчас крикнул оттуда тем, кто оставался в зале:

– Клянусь, монах говорит правду! Они несут большие щиты, а стрелки их на опушке леса темнеют, словно грозовая туча.

– Клянусь честью моего ордена, – сказал храмовник, – эти люди наступают в таком образцовом порядке, какого трудно было ожидать. Посмотрите, как искусно они укрываются от наших самострелов. Я не вижу у них ни знамен, ни знаков, но готов прозакладывать свою золотую цепь, что ими предводительствует человек опытный в военном деле.

– Я вижу его, – сказал де Браси. – Вот мелькают перья рыцарского шлема и блестит панцирь. Видите высокого человека в черной кольчуге? Он ведет вон тот дальний отряд мошенников йоменов. Клянусь святым Денисом, это, наверно, тот самый рыцарь, которого мы прозвали Черным Лентяем. Помнишь, Фрон де Беф, он вышиб тебя из седла?

– Тем лучше, – сказал Фрон де Беф, – значит, он сам напрашивается на мою месть.

Тут разговор прервался, так как неприятель решительно двинулся на приступ.

Глава XXVIII

Мы должны сделать небольшое отступление, чтобы сообщить читателю некоторые сведения, необходимые для понимания последующего рассказа. Впрочем, читатель и сам, конечно, догадался, что Ревекка упросила своего отца подобрать Айвенго, оставленного без помощи на арене, и увезти его в занимаемый Исааком дом на окраине города Ашби.

– Праведный Авраам! – причитал еврей. – Он хороший юноша, и у меня сердце болит, глядя, как кровь сочится сквозь его вышитую куртку и течет по панцирю, который недешево обошелся…

– Не говори так, дорогой отец! – возразила Ревекка. – Правда, нам не следует участвовать в их играх и веселье, но когда язычник ранен и в несчастье, он становится братом еврея.

– Однако и правда, нельзя допустить, чтобы этот добрый юноша до смерти истек кровью! Позови Сифа и Рейбена, пускай несут его в Ашби.

– Нет, – сказала Ревекка, – его надо положить на мои носилки, а я поеду верхом.

– Но тогда на тебя будут глазеть эти нечестивые псы! – прошептал Исаак, подозрительно оглядывая толпу рыцарей и оруженосцев.

И опасения Исаака не были напрасны. Благородный и великодушный поступок Ревекки на обратном пути в Ашби привлек к ней внимание хищного Бриана де Буагильбера. Храмовник дважды поворачивал коня, чтобы еще и еще раз полюбоваться на прекрасную еврейку.

Ревекка не видела этого; не теряя времени, она препроводила больного в дом, который временно занимал ее отец, и собственными руками омыла и перевязала раны Айвенго. Евреи, как мужчины, так и женщины, в те времена знали медицинскую науку во всех ее разновидностях и практиковали с таким успехом, что в случаях тяжких ран или болезней тогдашние монархи и могущественные бароны нередко обращались за помощью к тому или другому мудрецу этого презираемого племени.

Прекрасная Ревекка основательно обучалась всему, чему могли научить ее соплеменники. Сведения по медицине и врачебному искусству она получила от Мириам, дочери одного из знаменитейших еврейских раввинов и докторов. Мириам любила Ревекку, как собственную дочь. Ходили слухи, что она передала Ревекке все тайные познания, которые получила от своего мудрого отца.

Когда Айвенго принесли в жилище Исаака, он все еще был в бессознательном состоянии, так как потерял много крови. Ревекка, осмотрев рану и приложив к ней свои лекарства, сказала отцу, что если у больного не будет лихорадки, а бальзам старой Мириам не утратил своей целебной силы, то нечего опасаться за жизнь их гостя и он может завтра же отправиться с ними в Йорк. Исаак смутился при таком известии. Его милосердие не простиралось дальше Ашби. Но он не стал спорить.

– Ты права, Ревекка, – в раздумье произнес Исаак. – Когда тот, кто прозывается Львиным Сердцем, возвратится в Англию, о чем уже ходят слухи, Уилфред Айвенго послужит мне каменной стеной, чтобы укрыться от королевского гнева за мои дела с Джоном…