Айсберг

Питт должен был бы переживать потрясение, но совесть его не тревожила. Месть: они с Сандекером действовали ради самосохранения и мести. Они отомстили за Ханневелла и остальных, но окончательный расчет еще далеко. Странно, подумал он, как легко убивать людей, которых не знаешь, чьи жизни тебе неизвестны. «Боюсь, ваша забота о жизни приведет вас к поражению, — сказал ему доктор Йонссон. — Умоляю вас, друг мой, не медлить, когда наступит решающий момент».

Питт испытывал мрачное удовлетворение. Момент наступил, и он не промедлил. У него не было времени даже подумать о боли и смерти, которые он причинял. Про себя Питт подумал: возможно, подсознательная терпимость к убийству незнакомцев и стала фактором, который сделал войны приемлемыми для человечества.

В его мысли вторгся голос Тиди.

— Они мертвы, все мертвы! — Она начала всхлипывать, прижимая ладони к лицу, раскачиваясь из стороны в сторону. — Вы их убили, хладнокровно сожгли!

— Прошу прощения, леди, — холодно сказал Питт. — Раскройте глаза пошире. Получше осмотритесь. Эти дыры в обшивке проделал не дятел. Цитируя вестерны, скажу: они первыми вытащили пистолеты, маршал. Тут уж кто кого. Вы неверно поняли сценарий, дорогая. Это мы хорошие парни. Это они собирались хладнокровно убить нас.

Она посмотрела в его строгое решительное лицо, заглянула в зеленые глаза, и ей вдруг стало стыдно.

— Я вас предупреждала. Когда я впадаю в истерику и раскрываю рот, его нужно заткнуть.

Питт посмотрел ей в глаза.

— До сих пор мы с адмиралом вас терпели. Покуда вы поите нас кофе, мы не жалуемся на обслуживание.

Она нежно поцеловала Питта, лицо ее было мокро от слез и тумана.

— Кофе сейчас будет.

И пальцами вытерла глаза.

— И умойся, — с улыбкой сказал ей Питт. — У тебя тушь на подбородке.

Она послушно спустилась на камбуз. Питт взглянул на Сандекера и подмигнул. Адмирал кивнул, демонстрируя мужское понимание, и снова повернулся к горящему кораблю.

Судно на подводных крыльях быстро тонуло, уходя кормой в воду. Море переливалось через поручни и со свистом, в облаках пара гасило пламя. Через несколько секунд на поверхности воды остались только вихри масляных пузырей, неопределимые обломки и пена — все это обозначало могилу.

Корабль словно был бесплотным призраком и исчез с уходом ночи.

Усилием воли Питт вернулся к злобе дня.

— Нет смысла здесь оставаться. Предлагаю как можно быстрее, насколько позволяет туман, вернуться в Рейкьявик. Чем быстрей и дальше мы окажемся от этого места, тем лучше для всех присутствующих.

Сандекер взглянул на часы. Час сорок пять. Стычка заняла не больше пятнадцати минут.

— Горячий пунш кажется мне все более соблазнительным, — сказал он. — Оставайтесь у эхолота. Когда дно поднимется до ста футов, мы по крайней мере будем знать, что идем вблизи берега.

Через три часа в двадцати милях к юго-западу от Рейкьявика они обогнули оконечность полуострова Кефлавик и вышли из тумана. Их приветствовало ослепительной яркостью кажущееся вечным исландское солнце. Над ними пролетел самолет «Пан-Американ», поднявшийся со взлетной полосы международного аэропорта Кефлавик; его блестящие алюминиевые бока отражали солнечные лучи; самолет сделал большой круг и полетел на восток, в Лондон. Питт печально смотрел ему вслед и сожалел, что сидит не в кресле пилота, а на палубе старой посудины. Его размышления прервал Сандекер:

— Не могу выразить, как мне жаль возвращать Рондхейму корабль в таком жалком состоянии.

Сандекер выпустил руль и махнул рукой в сторону разбитой рубки. На его лице появилась хитрая бесовская усмешка.

— Какая трогательная забота, — саркастически ответил Питт.

— Какого дьявола, Рондхейм может себе это позволить. Немного шпаклевки, немного краски, новые стекла — и все будет как новенькое.

— Рондхейм может посмеяться над ущербом «Гримси», но он точно не будет смеяться, узнав о судьбе судна на подводных крыльях и его экипажа.

Сандекер посмотрел в лицо Питту.

— Какая, по-вашему, связь между Рондхеймом и тем кораблем?

— Связь? Тот баркас, на котором мы стоим.

— Нужны более веские улики, — нетерпеливо сказал Сандекер.

Питт сел на скамью над маленьким ящиком и закурил.

— Мы счастья ждем, а на порог валит беда. Рондхейм все отлично придумал, но упустил шанс, один на тысячу, что мы справимся с его кораблем.

Мы гадали, зачем «Гримси» стоял у причала Файри. Да для того, чтобы идти за нами. Как только мы вышли бы в гавань на роскошной яхте, экипаж «Гримси» появился бы на причале и невзрачное рыбачье суденышко пошло бы за нами — приглядеть, на всякий случай. Если бы в море они что-нибудь заподозрили, нам бы от них было не отвязаться. Яхта могла дать узлов двадцать. Теперь мы знаем, что «Гримси» способен на сорок.

— Все бы отдал, чтобы увидеть их физиономии, — сказал с улыбкой Сандекер.