Айсберг

Неожиданно показался корпус судна, медленно подходившего слева. Питт с трудом разглядел на палубе несколько туманных фигур; за ними было пятно света. Питт понял, что это рулевая рубка. Словно призрачный корабль с экипажем из привидений.

Призрачный корпус угрожающе навис над «Гримси»; Питт подумал, что длина чужака футов сто, а то и больше. Теперь он видел и других людей, молча застывших у фальшборта, пригнувшихся и готовых к прыжку. Автоматы в их руках сказали Питту все, что ему нужно было узнать.

Холодно и расчетливо, находясь не более чем в восьми футах от стволов призрачного судна, Питт проделал три движения так быстро, что они могли показаться одним.

Взмахнув топором над головой, он плашмя ударил им по кабестану — сигнал Сандекеру. Тем же движением он швырнул топор вперед, так что он впился в грудь первого человека, который уже перепрыгивал на палубу «Гримси». Они встретились в воздухе, и человек с ужасным криком упал на поручень. Он на мгновение повис, сжимая побелевшими пальцами деревянную накладку, и упал в серую воду. Не успело море сомкнуться над его головой, как Питт бросился ничком на палубу, а «Гримси» прыгнул вперед, как испуганная антилопа; над палубой пронесся град пуль, изрешетивших стены рубки, и старый баркас исчез в тумане.

Продолжая держаться ниже фальшборта, Питт пополз по палубе и через порог — в рубку. Ее пол был усеян осколками стекла и щепками.

— Никто не ранен? — спокойно спросил Сандекер еле слышно за ревом «Стерлингов».

— Во мне ни одной дырки. Как у вас?

— Ублюдки целились выше моей головы. Если добавить к этому, что я укоротился до трех футов, поймете, какое это счастливое сочетание. — Он повернулся и задумчиво взглянул на Питта. — Мне кажется, я еще до начала слышал крик.

Питт улыбнулся.

— Не могу лгать. Помог мой топорик.

Сандекер покачал головой.

— Я тридцать лет во флоте, но впервые экипажу под моей командой приходится отбиваться от абордажников.

— Проблема в том, чтобы предотвратить настоящий абордаж.

— Это будет нелегко. Мы идем вслепую. Их проклятый радар докладывает о каждом нашем движении. Больше всего надо опасаться столкновения. У них скорость на десять-двадцать узлов больше, и в жмурки выиграют они. Я не могу уйти от неизбежного. Если их рулевой хоть чего-то стоит, он использует свое преимущество в скорости, чтобы обогнать нас, потом повернет на девяносто градусов и ударит в середину нашего баркаса.

Питт ненадолго задумался.

— Будем надеяться, что их рулевой правша.

Сандекер недоуменно взглянул на него.

— Я не совсем понимаю.

— Левши в меньшинстве. Подавляющее преимущество за правшами. Когда судно на подводных крыльях начнет сближаться с нами — сейчас его нос не более чем в четырехстах ярдах за нашей кормой, — его невольно потянет свернуть направо, прежде чем он пойдет на таран. Это даст нам возможность использовать одно из двух наших преимуществ.

Сандекер посмотрел на Питта.

— Не вижу и одного, не говоря уже о двух.

— Судно на подводных крыльях удерживает на плаву скорость. Его крылья движутся в воде так же, как крылья самолета в воздухе. Скорость — его величайшее достоинство, но есть и величайший недостаток — отсутствие маневренности. Попросту говоря, корабль на подводных крыльях с трудом поворачивает.

— А мы поворачиваем легко. В этом дело? — пытался понять Сандекер.

— «Гримси» может сделать два круга внутри их одного.

Сандекер снял руки со спиц руля и принялся разминать пальцы.

— Звучит неплохо, только мы не знаем, когда они начнут свой круг.

Питт вздохнул.

— Будем прислушиваться.

Сандекер посмотрел на него.

— Выключим двигатели?

Питт кивнул.

Когда руки Сандекера вернулись на руль, костяшки его пальцев побелели, а рот был крепко сжат.

— То, что вы предлагаете, дьявольски рискованно. Достаточно не сработать стартеру одного «Стерлинга», и мы превратимся в легкую мишень. — Он кивнул в сторону камбуза. — Думаете о ней?

— Я думаю о всех нас. Стоим мы или удираем, мы на глубокой воде. На такое не ставят последний доллар, но, каким бы он ни был крохотным, это все равно шанс.

Сандекер пристально посмотрел на высокого мужчину в дверях. Он видел его упрямый взгляд и решительный подбородок.

— Вы упомянули два преимущества.

— Внезапность, — тихо ответил Питт. — Они знают, что должны сделать. Пусть у них радар, но читать наши мысли они не могут. Наше второе и главное преимущество — внезапность действий.

Питт взглянул на часы. Час тридцать, все еще середина дня. Сандекер выключил двигатели, и Питту пришлось напрячься, чтобы не рассеивалось внимание: неожиданная тишина и неподвижность тумана начали сказываться на его сосредоточенности. Солнце над головой превратилось в неяркий белый диск, который то тускнел, то становился ярче, когда наверху проходили слои тумана. Питт медленно и глубоко вдохнул, чтобы сохранить в легких ощущение прохлады и сырости.