Айдарский острог

Многообразие женских жизненных стратегий бесконечно. Общим и неизменным является лишь „поощрительное спаривание“ —главный инструмент влияния на самцов, основной способ получения благ и удовольствий. Половой акт запускает у мужчины инстинктивную программу заботы, желание что-нибудь дать партнёрше. Отсюда все-временный и все-местный повышенный интерес женщин к своей внешности, прямо-таки патологическое стремление к сохранению сексуальной привлекательности.

И руководительница крупной компании, и дворничиха в глубине души мечтают встретить сказочного принца (Ивана-царевича), который всё даст и ничего не потребует взамен—разве что немного „любви" в охотку. Женский романтизм довольно скучен: алые паруса в повести Грина всего лишь знак богатства владельца судна, равно как и „миллион алых роз“ в песне Пугачёвой...

Одним из проявлений инстинктивной программы является неосознанное (или вполне осознанное) стремление женщины отдаться „элитному“самцу. Не родилась ещё та бетонщица, которая откажется переспать с олигархом! Власть и богатство с лихвой окупают любые недостатки—и брюхо до колен, и лысину во всю голову. Когда „олигархов“не хватает, популярностью у самок пользуются и„бедные“ самцы, однако свой дефект им приходится компенсировать умом, внешностью или сексуальной неутомимостью. Впрочем, прямой конкуренции с „богатыми“ они обычно не выдерживают. Понятия добра и зла, вреда или пользы тут теряют значение: когда говорят инстинкты, женский разум молчит. Это—фундамент, остальное—хрупкая надстройка культуры и воспитания...»

В глубине души Кирилл, конечно, считал себя неизмеримо выше какого-то там средневекового офицерика. Тем более что этого Петруцкого явно сослали сюда за какие-то грехи. При этом не менее ясной была для учёного и пропасть, которая разделяет их здесь и сейчас: кем является, где находится перспективный учёный Кирилл и где этот несчастный капитан?!

В общем, бывший аспирант добился желаемого результата: по сравнению с муками ревности фантазии о том, как он будет истекать гноем вот в этом сарае, казались теперь вполне безобидными — подумаешь!

«Спокойно, Кирюша, спокойно, — сказал он самому себе. — Здешние друзья считают тебя таучином, правда? Да ты и сам себя с некоторых пор чувствуешь „настоящим человеком” — ведь так? Значит, у тебя есть средство от всех болезней! Не сможешь его принять сам? Ничего — те двое тебе помогут, даже если окажутся мавчувенами!»

Терять, конечно, было уже нечего, однако в сарае Кирилл старался дышать редко и неглубоко. Волевым усилием учёный заставил себя приблизиться к двум сидящим мужчинам метра на полтора. Он опустился на корточки и встретился взглядом с тем, который был постарше:

— Ты таучин?

Бурое лицо дрогнуло, человек отвёл взгляд.

— Ты таучин? — повторил вопрос Кирилл. — Или мавчувен? Меня зовут Кирь. Я не причиню зла, кто бы ты ни был. Мне самому нужна помощь!

Никакой реакции не последовало. Кирилл попытался говорить что-то ещё, но быстро понял, что это бесполезно, что его просто не слышат.