Айдарский острог

Личный состав оказался мокрым с головы до пят, а одна из байдар получила пробоину. Кирилл чувствовал себя неловко, но решил ни перед кем не извиняться. Только поинтересовался, можно ли залатать пробоину и сколько это займёт времени. Оказалось, что дырка относится к категории «обычных» при высадке в незнакомом месте — могло быть и хуже. Залатать её можно быстро — в том смысле, что не за несколько дней. Люди разгрузили и перевернули лодки, стали сушиться и готовиться к ремонту, а Кирилл в компании Чаяка и ещё двух мужчин побрёл вдоль берега.

Они обогнули скалистый выступ и выяснили, как русские обходились со своими деревянными плавсредствами на таком берегу. Судя по всему, большие суда стояли на якорях в некоем подобии небольшой бухты, а груз на берег доставлялся в маленьких лодках. Место, где они причаливали, было утоптано и освобождено от лишних камней. Чуть в стороне располагались подобия трёх балаганов. Сейчас сооружения представляли собой кривобокие каркасы из жердей. Вероятно, раньше они были чем-то накрыты — может быть, даже парусами. В обложенных камнями очагах угли не дымились, хотя зола, возможно, была ещё тёплой — щупать её Кирилл не стал. Возле самого большого кострища красовалась груда каких-то вонючих ошмётков.

Экскурсия двинулась дальше, и пляж, точнее, склон берега расширился, скалы отступили в сторону. Судя по всему, здесь было моржовое лежбище. На протяжении километра кое-где виднелись отдыхающие животные — в основном самки. Мёртвых присутствовало гораздо больше — туши маркировало копошение птиц. Это были в основном самцы с выломанными клыками, хотя попадались и самки, которых, вероятно, убили просто так. Некоторые — ближние к лагерю — туши были частично разделаны: с них срезали пласты сала. Скорее всего, его и перетапливали в котле на самом большом костре, а «шкварки» вываливали рядом.

Из всего увиденного Кирилл сделал вывод, что здесь когда-то было очень крупное лежбище, которое усилиями людей сведено на нет: кое-где встречались следы стоянок «белых» людей, выше линии максимального прилива обильно попадались выбеленные водой и солнцем кости. Чаяк указал на небольшую возвышенность и сказал, что будь у него необходимость, именно там он бы обосновался для жизни. Вся компания отправилась на этот бугор. Сверху открывался прекрасный вид — на много километров во все стороны. Под ногами здесь был настоящий «культурный слой», состоящий из каменных сколков, сработанных или сломанных орудий, расколотых костей. Виднелись затянутые оплывшей мерзлотой ямы — остатки полуподземных жилищ. Кое-где из щебня торчали крупные китовые кости, являвшиеся, вероятно, элементами перекрытий.

Кирилл вспомнил, что когда-то имел отношение к археологии, и пустился в расспросы. Оказалось, что это был не таучинский посёлок — здесь обитали приморские мавчувены. Они жили тут очень долго — возможно, сотни лет. Место было очень добычливым, и охотники держались здесь даже после появления русских. Дело кончилось тем, что от чужаков к ним перешёл какой-то болезнетворный дух: однажды весной в жилищах обнаружились лишь замёрзшие трупы. С тех пор здесь больше никто не селился, тем более что моржей год от года становилось меньше — русские убивали всех, кто выбирался на берег. На обратном пути Кирилл ещё раз осмотрел оставленный лагерь — вокруг кострищ валялись лишь клочья рыбьей шкуры и кости. Судя по всему, промышленники, оставляя гнить моржовые туши, питались юколой.

К тому времени, когда экскурсанты вернулись на место высадки, раненую байдару почти уже вылечили. В принципе, можно было пускаться в путь — догонять своих. Однако прилив сменился отливом, и вода стремительно неслась вдоль берега — в противоположную сторону. Даже малоопытному Кириллу было ясно, что против такого течения не выгрести, как ни старайся. В команде обеих байдар «профессиональных» мореходов оказалось немного, но они были единодушны — встать сейчас на воду означает оторваться от своих если и не насовсем, то надолго. Оставалось только ждать. Ну и раз уж так получилось, запастись моржовым мясом и жиром впрок.

Кириллу же на месте не сиделось — слишком много времени он провёл в байдаре, работая в основном спиной и руками. Теперь хотелось дать работу ногам и мозгам. Он принялся расспрашивать бывалых соратников о местной географии и фиксировать полученную информацию кусочком известняка на поверхности гранитной глыбы. Получилось, что они находятся на внешней стороне длинного узкого мыса, отгораживающего Айдарский лиман от моря. Предложение сходить «на ту сторону» всеобщего энтузиазма не вызвало, однако желающие составить компанию всё же нашлись.

Путь оказался гораздо более дальним, чем Кирилл рассчитывал — он занял, наверное, часа 2-3. К тому же это оказалась не ровная, как стол, тундра, а сплошные холмы и распадки, причём вверх приходилось подниматься дольше и чаще, чем спускаться. В конце концов они оказались на краю довольно высокого обрыва. Вид отсюда открывался фантастический, но любоваться пейзажем никому не пришло в голову.

— Вон, вон они! — показывали пальцами таучины.