ahc

— Ну, раз уж ты делишься своим, и тебе интересна причина, по которой я пришёл сюда… Прозвучит немного невероятно, но это и правда моя жизнь: мой старший брат был серийным убийцей и маньяком с биполярным расстройством, я подвергался унижению и побоям с его стороны, поэтому большую часть своей жизни вынужден был подметать за ним следы, — на одном духу выпалил мой собеседник. — Я дам тебе время переварить эту мысль. Полиция во всём разобралась только после того, как наш дом сгорел, видишь этот ожог? — часть его ладони и впрямь была покрыта только-только зажившими ранами. — Мы жили вдвоём, и выжить удалось лишь мне… К счастью… Но полицейские считают, что он один за всем стоял, я им так сказал… Поэтому я и здесь…

Несколько долгих минут мы сидели в полном молчании, мой мозг находился в полном смятении.

— Звучит, как ужасный психологический триллер, — конечно, ничего глупее я придумать не могла.

— Наверно. Я же сказал, что прозвучит невероятно.

Внезапно в мою голову залетела бешенная идея.

— Слушай, а можно… Я напишу про тебя книгу?

— А…? — кажется, он немного опешил от моего предложения.

— Ну… Не полностью про тебя, если тебя это смущает. Это же гениальная идея, даже придумывать ничего не нужно.

— Это… Как-то…

— А, ты же не думал, что такая тупица, как я, найдёт нужные слова, которые люди могут сказать в таких ситуациях. Но, если ты прыгнешь сейчас, книга выйдет с посмертным посвящением.

— Звучит даже лучше, чем если бы ты бросилась меня утешать.

— Правда? В любом случае, что-то здесь не сходится. Ведь ты подвергался такому воздействию, разве это повод винить себя в том, что являешься соучастником?

— Ну, если уж совсем честно… Это я устроил поджёг… С газовой плитой это плёвое дело.

— Единственное, за что мне есть тебя бранить, так это за то, что решился на это так поздно, — сказала я с видом, будто полностью осознаю, в чём тут дело, и вижу полную картину.

— Может быть, но теперь мне противно от самого себя, — эти слова дались ему совсем не легко, и опять повисло молчание.

— Ясно, решил покончить со всей мерзостью этих дел полностью.

— Да…

— Тогда прыгай.

— А?

«03.04.21.»

«В последнее время в моей душе поселилась какая-то непонятная тревожность, от чего я постоянно ощущаю смутное беспокойство. И главная проблема состоит в том, что я не могу сформулировать какую-то конкретную мысль, соответственно, не могу записать. Это нависшее беспокойство касается всего в общем, каких-то обобщенных проблем самой жизни и людей. Постараюсь начать с начала.

Я люблю понимать людей. Относить их к разным категориям, предугадывать их действия, понимать и поддерживать, но совсем недавно мне начало казаться, что, даже если я знаю, чего мне ожидать от них, я словно упускаю из виду что-то важное, что не перестаёт меня тревожить. Смогу ли я сама в этом разгрестись, или стоит, как всегда, просто отложить эти мысли куда подальше и отгородить себя от этого? Грустно, что мне приходиться часто решать проблемы подобным образом, тогда как у других людей, с виду, нет проблем с подобными размышлениями и загонами (или есть? Судя по книгам, есть, и ещё какие, вот только это не даёт ответа на мой вопрос). Мысли об эстетике жизни меня рано или поздно погубят. Может, я просто схожу с ума? Я не хочу так жить, но, пока что, могу только строить планы и грезить мечтами, надеюсь, сбыточными. Помогите мне не думать об этом или дайте ответ…

Словила своё обычное тревожное состояние. В очередной раз.»

Глава 16. День всё-таки странный.

— Прыгай, говорю. Прости, я не могу тебе ничем помочь, ты же видел, какой беспорядок творится в моей голове. Поэтому говорю прыгать. Разве ты не этого хотел? Тогда ещё раз прости, я тебя надолго тут задержала.

— А… Ну, так-то…