Агриков меч

Он произвёл на юношу неприятное впечатление. И вовсе не из-за того, что оказался врагом его друзей — всякое в жизни бывает и вполне приятные люди могут оказаться на другой стороне. Нет, сам его облик вызывал неприязнь. Весь грязный, косматый, с диким рыскающим взглядом. Был он больше похож не на князя, а на лесного бродягу. Собственно таковым он и являлся — самым настоящим лесным бродягой, но как-то плохо сочеталась внешность предводителя с образцовым порядком в лагере.

Фёдор в свою очередь тоже изучал гостя.

— Суздальскй княжич, — наконец проговорил он так, будто до сих пор сомневался в докладе стражника, и только теперь, увидев застёжку с белым соколом, уверовал, наконец, в действительность. Борис отметил, что голос у лесного князя и правда какой-то взвинченный.

— Зачем ты здесь, суздальский княжич? — спросил Фёдор.

— Князь Муромский Юрий Ярославич попросил меня выступить послом к тебе, — ответил Борис.

— Муромский? — раздражённо переспросил Фёдор. — Ну, это мы ещё поглядим, кто из нас Муромским будет зваться и как долго этот засранец титулом чужим прикрываться сможет.

Борис промолчал. Фёдор расценил его молчание по-своему. Кивнул на одну из скамеек и, подождав, пока гость усядется, налил в кружку вина. Протянул Борису, взял свою.

— Пустая затея, княжич, — сказал Фёдор, сделав глоток. — Мне не о чем говорить с Юрием.

Борис только губы смочил и кадыком двинул.

— Юрий хотел узнать, что тебе нужно? — сказал затем он. — Если откуп, то сколько?

Фёдор расхохотался, но так, зло, как будто силой выдавливал из себя смех. Потом вдруг резко оборвал хохот и, глядя в лицо юноше, бросил:

— Мне нужен Муром. И больше ничего. Неужто, Юрий настолько туп, чтобы не понять хоть этого?

«Чего же ты сам его не поставил?» — чуть не вырвалось у Бориса. Но сказал он иначе.

— Город ещё нужно взять, что будет непросто. А откуп можно получить сразу и без боя.

— Не зря ходят сплетни, что вы, суздальцы, торгаши великие, — с некоторой долей презрения заметил Фёдор. — Всё-то одними деньгами меряете. Земли, титулы, города. Но я не для того выжидал так долго, чтобы на серебро размениваться.

Он осушил махом кружку, поставил её с громким стуком.

— Нет, мне нужен не откуп, мне нужен Муром! — заявил князь. — И пусть Юрий, если живым остаться хочет, теперь же уходит. Так и быть, отпущу и его, и семью, препятствовать не стану. Пусть и бояр с собой забирает, не больно эти псы мне нужны. А нет, так пусть не жалеет потом.

Борис промолчал. Посольство не складывалось. Впрочем, на успех никто и не рассчитывал, отправляя его к врагам. Ему время бы потянуть, намерения прояснить. А как? Ничего в голову не приходило. Но Фёдор, успокоив себя вином, сам подбросил зацепку.

— Раз уж заговорили об этом, скажи, какая у тебя корысть в этом посольстве? — спросил он вполне добродушно. — Не всё ли тебе равно, кто будет сидеть в Муроме? Это наши семейные дела.

— Не у меня, — поправил Борис, выигрывая время. — У моего отца.

— Ну, пусть у отца, — легко согласился князь. — Что ему-то до наших дел?

Тут Борис и нашёл, чем собеседника заманить. Спасибо, Андрей научил его небылицы сходу выдумывать.

— Отец вёл переговоры с Юрием о купли Мещёрской Поросли, что с нашим Берёзопольем граничит, — сказал Борис. — Если князь на Муроме поменяется, придётся ему всё начинать сначала. А нам волость расширять надобно, людей расселять.

Строго говоря, Мещёрская Поросль не принадлежала ни Муромским князьям, ни Суздальским, ни Стародубским. Она вообще никому не принадлежала и с давних пор жила сама по себе. Но Фёдор, скрываясь в лесах, мог всего и не знать, а если и знал, то у Бориса имелось объяснение — пограничные земли всё одно межевать с соседями нужно.

— И всех дел-то? — неподдельно изумился князь. — Да на кой ляд она мне сдалась эта ваша Поросль? Дикие места, там и князей-то русских не признают. Скорее нож в спину сунут, чем дань платить станут. Да продам я её Константину Васильевичу, пусть не беспокоится.

Фёдор совсем подобрел, узнав, как он полагал, подлинную причину хлопот Бориса. Повеселел даже. Щенок за отца просит — дело законное.

— И сколько возьмёшь отступных? — тут же спросил Борис, взметнув глаза на князя.

Тот аж опешил. Но опять же по-доброму.

— Ну, вы суздальцы и крохоборы! — покачал князь головой. На сей раз, в его голосе прозвучало скорее восхищение, нежели презрение.

— Курочка по зёрнышку клюёт, — невозмутимо ответил Борис. — Москва вон целые города перекупает, а мы всего-то удел берёзопольский расширить хотим.

— А за сколько Юрий готов уступить землицу? — спросил Фёдор.

— За восемь сотен рублей серебром, — без раздумий, навскидку ответил Борис.

— Стало быть, тысяча, — подумал вслух Фёдор. — Так и скажи отцу, что, мол, за тысячу уступлю.

— Ты тоже, значит, торговле не чужд? — улыбнулся Борис. — За тысячу? Так и передам. Если, конечно, в Муроме сядешь.

— Ишь ты! — опять взвинтился Фёдор. — Сяду, можешь быть уверен! Ты вот скажи, сколько воинов город хранит?

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился Борис. — Я не соглядатай какой-нибудь.