Агентурная сеть

А потому едва ли не ежедневно где-нибудь на океанском побережье можно было наблюдать одну и ту же картину: во время отлива на «джипах» приезжал с десяток китайцев, они дружно снимали обувь, закатывали штаны, а затем, растянувшись в цепочку, бродили по оголенному океанскому дну и собирали рачков, моллюсков, застрявшую в лужицах мелкую рыбешку, водоросли и прочие дары океана, служившие приварком для всей китайской братии.

Китайцы настолько преуспели в поисках «подножного корма» и были настолько непривередливы, что в округе, прилегавшей к китайскому посольству, исчезли собаки и кошки, и даже крысы, которые ничего не боятся, и то опасались забегать на суверенную китайскую территорию!

По этому поводу среди местного населения ходило много былей и небылиц. Родилась даже присказка: когда какому-то африканцу удавалось прибить крысу, коих, как я уже говорил, в этой стране было превеликое множество, ему советовали не выбрасывать ее на помойку, а отнести в китайское посольство и продать.

И вот в этой, прямо скажем, удручающей ситуации было решено с самого начала поразить воображение «Лю» чудесами кулинарии. Мы достали из резерва кое-какие деликатесы, Алла — жена Сиренко — наготовила изысканных блюд, и потому накрытый ею стол не оставил бы равнодушным самого избалованного гурмана!

Но не тут-то было!

«Лю» пришел, оглядел уставленный яствами стол, сглотнул слюну, а потом, поминутно ахая и восклицая, стал одну за другой брать тарелки, обнюхивать их содержимое и интересоваться, из чего приготовлено то или иное блюдо.

Алла терпеливо раскрывала ему свои секреты, полагая, что все дело в рецептах русской кухни. Наконец, китаец с тяжелым вздохом поставил на стол последнюю тарелку и спросил:

— А рис у вас найдется?

— Найдется, — ответила озадаченная Алла. — Но зачем вам рис?

— Я очень сожалею, мадам, но я не могу есть то, что вы приготовили, — грустно ответил «Лю». — Я могу есть только рис и рыбу.

— Что, здоровье не позволяет? — поинтересовался заинтригованный его отказом Сиренко.

— Нет, здоровье позволяет, — с еще большей грустью ответил «Лю». — Просто все эти блюда имеют специфический запах, и когда я вернусь в посольство, на это сразу обратят внимание. И мне придется объяснять, где это меня угощали!

По той же самой причине он отказался пить водку, виски, джин и прочие крепкие напитки, поскольку они имеют ярко выраженный аромат, а ограничился разрешенным для китайцев напитком — пивом. А пиво, как известно, напиток тяжелый, и после него не на душевный разговор тянет, а совсем в другое место!

Со временем Алла приспособилась к его чудачествам и разработала специальное меню, позволявшее китайцу сытно и вкусно пообедать и не навлекавшее на него никаких подозрений. При наших скромных возможностях это потребовало от нее большой изобретательности и сноровки, но чего не сделаешь ради успеха дела, которым занимается единственный муж!

Эта история имела оригинальное продолжение.

Уехала как-то Алла в Союз, чтобы помочь сыну успешно сдать выпускные экзамены в школе, и Сиренко стал кормить «Лю» то яичницей с помидорами, то яичницей без помидоров — это было все, что он умел готовить. Китайцу, успевшему привыкнуть к кулинарному разнообразию, это быстро надоело, и он как-то поинтересовался, когда же вернется Алла.

— К сожалению, еще не скоро, — разочаровал его Сиренко. — Так что нам придется еще какое-то время потерпеть и питаться всухомятку.

Ну, насчет себя Сиренко явно преувеличивал, потому что питался в посольской столовой и в этом смысле не испытывал больших лишений. А вот «Лю» явно загрустил, потому что для него самым привлекательным в общении с корреспондентом ТАСС были домашние обеды.

Сиренко уловил его настроение и решил развить затронутую тему, придав ей интимную направленность.

— Объясни мне, дружище, как это тебе удается столько лет жить вдали от семьи? Я вот месяц не могу обойтись без жены! И не столько из-за различных бытовых неудобств, но прежде всего как мужчина! Представляю, каково тебе!

Сиренко попал в самую точку!

Надо сказать, что не только «наш» китаец пребывал в таком незавидном положении. Все сотрудники китайских представительств, кроме посла и первого советника, находились в Африке без жен, по многу лет без отпуска, в полном отрыве от семей, и их участи можно было только посочувствовать!

На глазах «Лю» показались слезы. Он не стал откровенничать и детально расписывать все «прелести» своего холостяцкого бытия, но даже из того, что он рассказал, было ясно, как не сладко приходится ему и другим членам мужской «коммуны».

— Вам хорошо, — внезапно заключил он. — У вас большие колонии, много женщин, в том числе незамужних. А у нас одни мужчины. И встречаться с местными женщинами категорически запрещено!

Только Сиренко собрался прокомментировать его слова, как «Лю» задал неожиданный вопрос.

— Скажи, Владимир, а ты не можешь познакомить меня с какой-нибудь советской женщиной? Только так, чтобы об этом никто не знал?