Но так как могло случиться, что у господина Гарди не явилось бы ни охоты, ни желания ее читать, то мысли и изречения из этой книги, полной глубокого отчаяния, были написаны крупными буквами, вставлены в черные рамки и развешаны в глубине алькова и повсюду, где они могли невольно и скорее всего попадаться на глаза. Конечно, среди грустного досуга и подавляющего бездействия глаза господина Гарди невольно должны были останавливаться на них. Несколько выдержек из этих максим, какими преподобные отцы окружали жертву, необходимо привести, чтобы показать, в какой роковой и безнадежный круг дум они заключили ослабевший разум этого несчастного, разбитого страшным горем человека note 13.
Вот что он машинально читал днем и ночью, когда благотворный сон бежал его глаз, воспаленных от слез:
«Суетен тот, кто возлагает надежду на людей или на какое-либо существо, каково бы оно ни было» note 14.
«Скоро придет конец… думай о том, в каком ты настроении».
«Человек сегодня жив, а завтра его нет… а когда он исчез из глаз, то скоро исчезнет и из памяти».
«Если ты встретил утро, еще не надейся дожить до вечера. Если ты встретил вечер, не льсти себя надеждой, что увидишь утро».
«Кто вспомнит о тебе после смерти?»
«Кто о тебе помолится?»
«Ошибается тот, кто ищет что-либо иное, кроме страдания».
«Жизнь смертных полна несчастий и представляет собой крест. Неси свой крест, бичуй свое тело, презирай сам себя и ищи презрения других».
«Верь, что твоя жизнь должна быть беспрерывным умиранием».
«Чем больше человек умерщвляет себя, тем скорее оживет в Боге».
Но погрузить душу жертвы в полное отчаяние подобными безнадежными изречениями было недостаточно: следовало его довести до практикуемого в ордене иезуитов послушания,
Вот что можно было еще прочесть на стенах:
«Великое преимущество — жить в послушании, иметь начальника, а не быть господином своих поступков».
«Лучше повиноваться, чем повелевать».
«Счастлив тот, кто зависит лишь от Бога, воплощенного в лице своих начальников».
Но и этого оказывалось мало: после того как жертву приводили в полное отчаяние, запугивали, отучали от всякой свободы, доводили до тупого, слепого повиновения, убеждая ее с невероятным цинизмом, что подчиняться первому попавшемуся церковнику это значит
«Куда ни беги, нигде не найдешь покоя, если только не подчинишься со всем смирением начальнику».
«Многие обманулись в надежде на лучшее, желая перемены».
Представим себе теперь господина Гарди, перенесенного раненым в подобную обстановку, с разбитым сердцем, раздираемым страшными страданиями, последствием ужасной измены, которое кровоточило гораздо сильнее, чем раны на его теле.
Окруженный заботами такого знающего врача, как доктор Балейнье, господин Гарди скоро излечился от ран, полученных им на пожаре, когда он бросился в огонь горевшей фабрики. Однако, способствуя целям преподобных отцов, доктор, с помощью одного лекарства, довольно невинного самого по себе, но предназначенного воздействовать на душевное состояние и часто применявшегося преподобным доктором, как мы уже говорили, в других важных случаях, — на довольно долгое время погрузил господина Гарди в состояние оцепенения.
На первый взгляд душе, сломленной жестокими разочарованиями, покажется неоценимым благодеянием погружение в подобное оцепенение, потому что оно, по крайней мере, мешает думать о пережитом горе. Отдаваясь этой апатии, господин Гарди дошел до такого состояния, что начал считать подобную дремоту ума высочайшим благом… Страдающие мучительными болезнями с такой же благодарностью смотрят на наркотики, которые, убивая их медленной смертью, все-таки усыпляют боль.