Афиканский роман

Предприятие удалось на славу, так как соперницы встречались не часто; кроме того, наиболее скромные скрывали красоту под белоснежными вуалями. Лариса представила на себе сей экзотический вид одежды: "Оригинально, но в Союзе меня, пожалуй, не поймут". Она перестала рассматривать женщин и уделила внимание мужчинам. Действительно среди них было много красивых и мало полных. К тому же, то там, то здесь попадались чернокожие, а иногда – даже подшофе. Вскоре Лариса сама испробовала алжирского "зелёного змия". Шаабан угостил её вкусным, пряным алжирским пивом, которое вызывало у аборигенов сильную реакцию. "Хотела бы я увидеть хоть одного русского, окосевшего от этого лимонада", – саркастически подумала подгулявшая девушка. Не откладывая в долгий ящик, Шаабан последовал примеру некоторых соотечественников – допился до чёртиков и стал приставать к переводчице. "Вот это мне знакомо, – вспомнила советская девушка, отвергая притязания пьяного мужчины. – Кстати, он меня ничуточки не возбуждает. Слава тебе, господи! А то я начала думать, что превратилась чёрт знает во что! Выходит, Морис – особый случай". "Это тебя никоим образом не оправдывает!" – рассвирепел внутренний голос. "А я не собираюсь ни перед кем оправдываться. Я совсем не жалею о содеянном".

Обуздав Шаабана, Лариса предложила ему временно поработать гидом. Кабил без колебаний согласился заплетающимся языком. Он не без труда поведал туристке, что Бужи, или Беджаия, некогда жил за счёт туризма и сельского хозяйства, а сейчас это – конечный пункт нефтепроводов из месторождений в Сахаре. Главным в городе считается порт, который осуществляет вывоз нефти и железной руды. Кавалер возил свою даму в такси по крутящимся улицам, скатывающимся вниз – к обольстительному синему морю. "Этот город похож на одалиску Матисса", – заключила ярая поклонница фовизма – и, ойкнув, пригорюнилась: "По – моему, я становлюсь слишком сексуальной". "Не казни себя так, – сжалился внутренний голос. – Лучше посмотри по сторонам". Лариса доверилась совести – и тотчас заметила цепкие взгляды наэлектризованных мужчин, бьющее током африканское солнце и дурманящий олеандровый аромат. Она взглянула на подрагивающие ноздри Шаабана, которые, расширяясь, ловили её флюиды, и вникла в его невнятную речь. Оказалось, что кабильский преподаватель ругал русских за то, что они из скупости никогда не ездят на такси. Лариса сразу отрезвела и терпеливо разъяснила алжирскому товарищу, что советские люди не привыкли к таким высоким ценам на такси. "Больше я с ним никуда не поеду", – обиделась за державу патриотка и настояла на досрочном возвращении в Сиди – Аиш.

9

Как только Лариса шагнула в прихожую, она натолкнулась на Иван Иваныча. Преподаватель стоял, как пригвождённый к позорному столбу, и, судя по всему, томился ожиданием. «Лариса, нас с вами опять вызывает шеф, – угрюмо проговорил Иван Иваныч. – Если не хотите, мы туда не пойдём». Лариса вспомнила приснопамятную проработку, которая стоила ей нервного потрясения. «Нет, я не хочу», – с жаром ответила девушка. «Пусть будет по – вашему, – окончательно расстроился Иван Иваныч. – Отдыхайте с дороги, а я сам всё улажу».

В ту же минуту Лариса почувствовала, как её тело налилось свинцом. Тяжело передвигая пудовые ноги, она доковыляла до недосягаемой постели и с большими предосторожностями устроила своё неподатливое тело. Девушка не то спала, не то дремала – вплоть до душераздирающего звонка, который в самом деле чуть не разорвал ей сердце. Она услышала сначала гулкие шаги Иван Иваныча, а затем – громовые раскаты его голоса: "Мы с Ларисой никуда не пойдём… Имеем полное право: нам надо работать". Громоподобный преподаватель подошёл к её двери – и ударил, как в колокол. "Войдите", – выдавила из себя девушка. Дверь растворилась со страшным скрипом – и всю комнату заполнила огромная масса Иван Иваныча. "Я смог договориться с шефом!" – прокричал во всю ивановскую гигантский мужчина. "Не кричите, пожалуйста", – Лариса зажала уши пылающими ладонями. "А я не кричу. Вы хорошо себя чувствуете?" – прогромыхал Иван Иваныч. Ларисе привиделось, что у неё лопаются барабанные перепонки. Преподаватель мелким шажком приблизился к невменяемой девушке и положил на потный лоб мясистую, губчатую ладонь.

Лариса дёрнулась, как от удара электрического тока, – и из её полыхающих глаз хлынули горячие слёзы. Иван Иваныч стремглав бросился бежать в гостиную, где в шкафу лежала бесценная аптечка. Вернулся он через минуту вместе с валерьянкой и со своей женой. Зоя Львовна забегала вокруг больной девушки. Она совала ей в рот успокоительное и клала на лоб холодное полотенце. "А Зоя Львовна – хорошая женщина", – оценила поступок Лариса, прежде чем вступила в благодатное сонное царство.