Аэростаты. Первая кровь

Я явилась на свидание минута в минуту. Профессор ждал меня, очень взволнованный, и не пытался это скрыть.

– Я боялся, что вы не придете.

– Почему бы я вдруг не пришла?

– У вас наверняка есть компания повеселее.

– Нет. Кроме вас, я общаюсь только с моим учеником. Я сегодня с ним занималась. А у вас большой круг общения?

– Никого. У меня нет друзей.

– Даже среди преподавателей?

– Тут каждый за себя, знаете ли. Нагрузка у меня небольшая, и я не златоуст. С чего бы им интересоваться мной.

– Вы были женаты. Расскажите.

– Классический случай. Мне было двадцать два года. Я влюбился в свою ровесницу. Мы поженились. Очень скоро моя жена обнаружила, что на свете есть мужчины более привлекательные, чем я. В один прекрасный день она объявила мне, что влюблена в другого. Мы развелись. Остались друзьями.

– Вы не пытались ее удержать?

– Она же была влюблена в другого, я повторяю.

– У вас были потом другие отношения?

– Нет.

– Как такое возможно?

– Не знаю, что вам ответить. Нельзя же заставить себя насильно. Я должен влюбиться, чтобы отважиться заговорить с женщиной.

– Наверняка вокруг вас было полно влюбленных студенток.

– Разумеется. Но меня это не вдохновляло. Вас я заметил очень быстро. Вашу манеру держаться в одиночестве среди сверстников, очень вдумчиво слушать мои лекции.

– Наверно, я выглядела еще и всеми покинутой. Это вам и понравилось.

– Вы не выглядите покинутой. Вы не примыкаете к стаду. Не стараетесь походить на других, не демонстрируете преданность вожакам и не противопоставляете им себя.

– Вот-вот. Меня публично унизили, и вам приятно выступить в роли спасителя.

– Вы не нуждаетесь в спасении. Это у вас есть власть спасать других.

– Вы приписываете мне качества, которыми я не обладаю.

– Мифология – моя специальность. Вы похожи на молодую Афину. Все воспевают ум этой богини, и правильно. Но вечно забывают упомянуть ее красоту. А Афина очень красива на всех ее изображениях.

– Если бы я была настолько красива, мне бы уже об этом сообщили.

– Нет. Мы люди нордические, не говорим любезностей. Юлий Цезарь очень высоко отзывается о нас в “Записках о Галльской войне”.

– Omnium Gallorum fortissimi sunt Belgae[11].

– А дальше следует менее известный пассаж: белги живут в непосредственном соседстве с германцами, поэтому все время находятся в состоянии войны, и поскольку они обитают вдали от южных провинций, им не грозит изнеженность духа от взаимодействия с купцами. В такой формулировке получается, что мы племя героев, однако это не так, мы не герои. На самом деле мы дикари. Ваш соученик, который вас оскорбил, именно так себя и повел – как дикарь. Вы и я – существа утонченные, родившиеся в племени дикарей. Поэтому мы так одиноки.

Официант подошел спросить, что мы будем пить. Профессор заказал бутылку шампанского. Заметив мой ошеломленный взгляд, он удивился:

– Вы не любите шампанское?

– Обожаю. Но разве мы что-нибудь празднуем?

– Нашу встречу.

– Вы хотите меня напоить?

– Что касается меня, то мне выпить просто необходимо.

– Вы алкоголик?

– Ни в малейшей степени. Я застенчивый.

Официант поставил на стол ведерко со льдом и откупорил бутылку “Дейца”. Налил шампанского в два бокала.

– За нас! – провозгласил профессор.

Это было божественно вкусно.

– Уже по одной этой причине хорошо, что мы не живем в древние времена, – продолжал он. – С выпивкой дело тогда обстояло скверно. Неразбавленное вино невозможно было в рот взять. Приходилось смешивать его с водой и добавлять пряности, чтобы появился какой-то вкус. Что до пресловутых ритуальных возлияний, то речь идет о горлышке амфоры, заполненном маслом, чтобы вино дольше сохранялось. В общем, вино, которое жертвовали богам, было, судя по всему, премерзким.

Мой бокал опустел.

– Вы быстро пьете!

– Вынуждена признать.

– Вы всегда так пьете?

– Для меня никогда еще не заказывали шампанское. Нет привычки.

– Расскажите о себе, пока не опьянели.

– Мой отец – начальник станции в Марбеане, это местечко в Арденнах, где он родился. Его мечтой всегда было стать начальником станции в Марбеане. Жизнь его удалась.

– Потрясающе. А ваша мать?

– Она педикюрша.

– В Марбеане?

– Да. Она знает ноги всех местных жителей.

– У них много проблем с ногами?

– Как везде. Это профессия светская: нужно разговаривать с людьми, которые приходят и показывают вам свои ноги. Моя мать это делает виртуозно. Она удаляет мозоли и обрабатывает натоптыши, расспрашивая клиентов об их детях и коровах.

– Коровах?

– Марбеан – деревня. Я выросла на природе.

– В Марбеане есть школа?

– Да, начальная, я в нее ходила. Потом училась в средней школе в Арлоне. Каждый день ездила туда на поезде.

– У вас есть братья и сестры?

– Нет. Мне их очень не хватало. Я всегда была одна.

– Вы часто ездите в Марбеан?

– Редко. Я люблю эти места, лес особенно. Но два часа на поезде – не пустяк. И я учусь открывать для себя Брюссель.

– Вам нравится Брюссель?

– Да. Это мой первый большой город. В те времена, когда я каждое утро ездила из Марбеана в арлонский атеней[12], где училась, Арлон казался мне мегаполисом. Теперь я понимаю, что это совсем небольшой городок.