Адриан

Nam qui lepide postulat alterum frustrari,
Quem frustratur, frustra eum dicit frustra esse; nam qui
Sese frusrtari quem frustra sentit, qui frustratur?
Is frustrast, si non ille est frustra.
(Кто хочет ближнего в дураках оставить
И скажет: «Одурачил!» — тот сам одурачен,
Ибо, веря дурацки, что дурачит другого,
Дурачащий одурачен, дурачливый же — нимало) [601].

Если убийство четырёх консуляров, любимцев Траяна и его главных соратников, можно было хоть как-то прикрыть фиговым листочком «государственной необходимости» (так поступали, поступают и, увы, будут поступать иные государственные руководители самых разных времён и народов), то расправа над великим строителем — несмываемое пятно на нашем герое. Ему ни забвения, ни прощения нет.

В Риме Адриан вновь оказался в кругу уже римских интеллектуалов, пусть иные из них, да и он сам, предпочитали греческий язык. Внешне император с младых ещё лет имел образ философа — ношение бороды воспринималось в те времена как принадлежность к этой высшей категории мыслителей. Здесь, думается, можно коснуться судьбы бороды в облике римлян. Как известно, римляне эпохи царей и ранней республики ношение бороды почитали за норму. Можно вспомнить знаменитого своей длинной белоснежной бородой второго римского рекса (царя) Нуму Помпилия. Скульптурный портрет сокрушителя монархии и учредителя Республики в Риме Луция Юния Брута изображает человека с окладистой бородой[602]. С бородой изображён на скульптурном портрете видный римский политик Квинт Огульний Галл, тщанием которого в 300 году до Р. Х. плебеи получили доступ к высшим жреческим должностям[603]. Не забудем и знаменитый случай. Когда в 390 году до Р. Х. галлы-сеноны вождя Бренна вступили в Рим, то сенаторы, не пожелавшие оставить родной город, гордо восседали на креслах у своих домов. Изумлённые кельты приняли поначалу их за статуи, а один даже потрогал за длинную бороду одного из «отцов отечества» и немедленно убедился, что перед ним человек… Когда же борода в Риме вышла из моды?

Мода на бритьё пришла из мира эллинистического. Александр Македонский на всех своих изображениях предстаёт с гладко выбритым лицом. Эту моду немедленно переняли его ближайшие сподвижники-диадохи. Об этом говорят сохранившиеся скульптурные портреты и Лисимаха, и Птолемея I, и Антигона I, и сына его Деметрия Полиоркета… Мода на бритьё бороды утвердилась в военно-политическх верхах эллинистического мира, но не затронула философов. Они оставались верны древней традиции.

В Риме первым пренебрёг давним обычаем предков знаменитый полководец Публий Корнелий Сципион Африканский, славный победитель грозного Ганнибала в битве при Заме. Он, находясь на Сицилии, стал откровенно предпочитать римской тунике греческий хитон, римским палию и пенуле — греческие хламиду и гимматий, римским сапогам — греческие сандалии. Ну и по примеру эллинистических полководцев сбрил бороду. Популярность победителя Ганнибала была высока, и хотя иные осудили его за следование обычаям эллинов и македонян, но моду римская знать, а за ней и все римляне, восприняла. Более трёх столетий — от Сципиона Африканского до нашего героя — брадобритие у римлян стало общепринятой нормой. Бороду Адриана, призванную скрыть какой-то дефект его лица, до поры до времени воспринимали как индивидуальную особенность человека, чрезмерно увлёкшегося примерами классической, доэллинистической Греции. Когда же Адриан стал императором, то борода взяла уверенный реванш у брадобрития. Римляне вновь стали преимущественно бородатыми мужчинами. Следующим гладко выбритым императором через два века после Адриана станет Константин Великий[604].