Adrenalin trash

Таким образом, в любой момент времени и в любой точке пространства существовала возможность добыть хоть небольшую возбуждающую инъекцию — для этого достаточно было просто повернуться на сто восемьдесят градусов и сделать пару шагов в этом направлении. Например, опаздывая на поезд, можно было специально задержаться на пару минут в метро — одна мысль о сопутствующих этому моменту ощущениях вызывала легкое жжение в солнечном сплетении. Однако подобные ситуации, когда простое механическое действие вызывало бы бурный отклик в душе, складывались нечасто.

Андрей тщательно пополоскал рот, стал мыть щетку. В то же время, думал он, каждый человек ежесекундно руководствуется некоторыми жизненными установками, и, соответственно, внутреннее усилие, направленное навстречу моральному течению, должно вызывать острые ощущения. Необходимо было только…

— Зая, ты долго еще? — спросила Василиса, постучав в дверь ванной.

— Сейчас, — сказал Андрей. — Выхожу.

…обнаружить соответствующую точку опоры. Андрей вставил щетку в гнездо пластмассовой подставки, быстро умылся, еще раз посмотрел в зеркало. Отказ от утреннего туалета мог бы быть таким актом внутреннего протеста, но, к сожалению, момент оказался упущен. Оставалось еще одно крупное убеждение, а именно желание украсить для Василисы утро. Андрей несколько секунд колебался, а потом вдруг как-то сразу решился. Нехорошо улыбнувшись собственному отражению, он негромко сказал:

— А доведи до последствий теорию, что вы давеча проповедовали, выйдет, что людей можно резать.

На улице не было обещанных вчерашним вечером мороза и солнца, только сероватое потепление, некстати вонявшее в форточку ранней весной.

Андрей стоял возле окна, пил кофе, курил и слушал, как Василиса плещется в ванной — составить ей компанию он отказался. Конечно, по разработанному плану выставлять Василису из квартиры надо было сразу, но Андрею не хватило решимости. Он даже пару раз открывал рот, но речевая фабрика выпускала только бесполезные и даже, наверное, вредные общему делу конструкции. Кончилось все тем, что Андрей выдал Василисе чистое полотенце и отправил мыться. В голове его ползали все те же мысли, которые явно утрачивали необходимую концентрацию. Андрей надеялся, что порция кофеина сможет придать внутренней картине потерянную четкость.

Докурив сигарету, он выбросил окурок в форточку, потом поставил чашку на стол, натянул висевшие на спинке кресла спортивные штаны. Прошелся по комнате, хотел было заправить постель, передумал, опустился на пол и отжался тридцать раз. Сил на большее не было. Тяжело дыша, Андрей снова поднялся на ноги и залпом допил кофе. В это время шум воды в ванной стих.

У Андрея немного задрожали руки, и он вернул пустую чашку на стол. Когда раздался характерный щелчок — Василиса целомудренно заперлась, — стало немного тяжело дышать.

Дверь отворилась, и Василиса вышла из ванной. На ней были только трусики и лифчик. Она подошла к Андрею, все еще вытирая полотенцем волосы.

— Ну, — сказала Василиса, оказавшись так близко, что Андрей ощутил тепло, излучаемое свежевымытым телом. — Чем займемся?

— Есть предложения? — спросил Андрей.

Василиса бросила мокрое полотенце на диван и положила руки ему на плечи.

— Ну, кое-какие есть, — сказала она, улыбаясь и глядя Андрею в глаза.

Он сначала хотел отвернуться, но потом передумал. Дыхание его стало прерывистым. Василиса истолковала этот факт выгодным для себя образом и поцеловала неподвижные Андреевы губы.

— Что? — спросила она, не добившись нужной реакции.

Андрей молчал. Он разглядывал лицо Василисы — покрасневшие щеки, еще поджатые умирающей улыбкой губы и глаза, в которых медленно закипало испуганное понимание. Сам не зная зачем, Андрей обнял Василису за талию. Это движение ее явно обнадежило, и улыбка ее вздулась, словно поднесенный к газовому баллону воздушный шарик. Воображение с ненужной яркостью набросало пару эскизов — семейный завтрак, снежная прогулка и предшествующее всему этому очередное слияние на пропитанном телесными соками диване.

— Ну так чем займемся? — спросила Василиса, с некоторым усилием вернув своему голосу обычную игривость.

Колючий гормон до предела наполнил кровь — таких сильных ощущений никогда раньше не было. К традиционным изменениям пульса и дыхания добавились головокружение и неприятная активность мускулатуры прямой кишки. Восприятие, обычно обострявшееся, притупилось, и даже слегка расфокусировалось зрение.