Адмирал Макаров

Макаров в числе прочих испытаний провел и испытания переборок путем наливания в каждое отделение воды до верхней палубы. Там, где переборки пропускали воду, были произведены переделки. В управление ледоколом вступил сам Степан Осипович.

Вскоре начались ходовые испытания, и «Ермак» из Англии пошел в Кронштадт. Финский залив был скован льдом, но Макаров уверенно шел, прокладывая путь искусным маневрированием.

При подходе к Кронштадту «Ермак» был встречен толпами рыбаков, которые «…бежали рядом, чтобы подивиться небывалому делу. Многие без устали кричали «ура»! самым добродушным образом, несмотря на то, что «Ермак» не приносил им никакой пользы, а скорее вред»5 (мешал ловить рыбу. — Л. Е.).

Труднее было ввести ледокол в гавань. Макаров по этому поводу писал: «4 (16) марта. День этот будет надолго у меня в памяти. Мы тронулись с места около 9-ти часов утра, и прежде всего я решился сделать опыт, при каких условиях ледокол легче поворачивается. В Кронштадте предстоит довольно крутой поворот в гавань; весь город соберется на стенку, чтобы видеть вход «Ермака», и нам нужно не ударить лицом в грязь. Обыкновенно, при входе в гавань судна в 8000 тонн, ему помогают полдюжины буксирных пароходов, из которых одни тащат его за нос, другие за корму. При входе «Ермака» его не встретит ни один буксирный пароход, и мы не знаем, будет ли от него лед трескаться по направлению к берегу или нет, возможно ли будет подать конец по льду на берег или разломанный лед будет этому препятствовать. Также мы не знаем, не бросит ли в воротах ледокол к одной из сторон настолько, что трудно будет отвести его к середине»6.

Но Макаров справился, и ледокол вошел в гавань.

Петр I, основав Петербург, открыл окно в Европу, но окно это закрывалось зимними ставнями, т. е залив замерзал.

Макаров открыл эти ставни, и русский флот получил возможность, в случае надобности, выходить и зимой.

„Ермак“ в Кронштадтской гавани.

Прибытие детища Макарова под его личным командованием в Кронштадт произвело на всех исключительно сильное впечатление.

Вот как об этом писал поэт Гейнце:

…

Но пробил час! С лучом свободы

Явился доблестный моряк,

И глыбы льда, как вешни воды,

Прорезал ледокол «Ермак».

…

…

Суров, угрюм на первый взгляд

Народ с отзывчивой душою.

И много ледяных преград

Стоит пред русскою толпою — Для тех, кто хочет быть любим

В избушках, снегом занесенных,

Для тех, кто хочет быть ценим

В сердцах народа умиленных.

Как молния из края в край,

Промчалось имя адмирала.

И «Ермака» не невзначай

Молва «Степанычем» прозвала!…

Так началось ледокольное дело в России.

Прозимовав в Финском заливе и проделав много полезной работы по проводке и спасению коммерческих и военных судов, «Ермак» вышел в океанское плавание на север, где показал также блестящие качества. Но к концу плавания ледокол, наскочив на смерзшийся подводный торос, получил небольшую пробоину в носовой части. Пройдя во льдах еще 230 миль после подкрепления, он повернул в Ньюкастль для исправления. Макаров предвидел возможность поломок и при подписании договора с заводом условился о бесплатных исправлениях и ремонтах.

Макаров написал два письма министру финансов, в которых полностью объяснил обстоятельства повреждения.

Однако, известие об аварии личные завистники Макарова и многочисленные противники начатого дела ловко использовали для очередной травли и клеветы на адмирала. Назначенная правительственная комиссия по рассмотрению аварии со злорадством приступила к работе, совершенно не побеседовав с Макаровым, хотя он был главным, кто бы мог дать правильные сведения, и вынесла в числе прочих следующие, порочащие Макарова выводы:

Каждый раз, как ледокол «Ермак» встречался или будет встречаться с полярными льдами, получались и будут получаться более или менее серьезные и тождественные аварии, что происходит как от конструктивных недостатков ледокола, так и от недостаточно тщательного производства кораблестроительных работ на этом судне…

Ледокол «Ермак», как судно, назначенное для помощи беспрепятственному плаванию торгового мореходства во льдах, полезен и в известной степени удовлетворяет своему назначению, но слишком велик по своей силе и размерам, почему может пробивать каналы в крепком льде, а по таким каналам суда обыкновенной постройки безопасно плавать не могут, так как подводная их часть легко прорезается острыми и неправильными краями подводного льда, составляющего границы канала.

Ледокол «Ермак» как судно, назначенное для борьбы с полярными льдами, непригодно по общей слабости корпуса и по полной своей неприспособленности к этого рода деятельности»7.