Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

— Но если человек с благодарностью и даже с благословением принимает все, что посылает ему Всевышний, то, казалось бы, тут вообще не должно быть места страху?

— Это, собственно и есть проблема фобии: человек может прекрасно отдавать себе отчет, что переживаемые им чувства не соответствуют его пониманию мира, но он бессилен с этим справиться. Это проблема не мировоззренческая, а психологическая, а в более остром случае — психиатрическая.

В отличие от фобий рациональные страхи помогают человеку корректировать свое поведение. Если вы едете в страну, известную воровством и мошенничеством, вы будете более аккуратны в контактах с местным населением, если боитесь мороза, то оденетесь потеплее. А благословение мощи Всевышнего, проявляющейся, в частности, в землетрясении, хорошо сочетать с развитием служб оповещения и специальными мерами безопасности в сейсмоопасных зонах.

Напоследок хочу рассказать вам об одном своем добром израильском знакомом. Этот молодой человек, поступив в элитную армейскую часть, куда принимают одних только добровольцев, сумел скрыть, что страдает острой боязнью высоты. В программу подготовки входили прыжки с трехметровой высоты со страховочными ремнями. Он сумел преодолеть себя и все-таки прыгнул, но во время прыжка потерял сознание. Командование оценило его мужество: он был единственным человеком в части, который получил красный берет, не совершив ни одного прыжка с парашютом.

Очень узкий мост

Как генерал-губернатор еврея страху Б-жьему научил

Адин Штейнзальц отвечает на вопросы журналиста Михаила Горелика

Московский раввин Яков Мазе рассказывает в своих воспоминаниях об одном старом отставном солдате, который поражал всех особенной ревностностью в исполнении заповеди тфилин.

— Почему именно тфилин?

— Вот и раввин его спросил о том же самом. «Меня научил этому московский генерал-губернатор». И он рассказал, как служил в армии и был поваром; однажды в часть неожиданно приехал московский генерал-губернатор Закревский[2] и потребовал, чтобы его немедленно провели на кухню: знаю, дескать, как солдат кормят! Все, понятно, трепетали. Закревский попробовал, и ему, противу ожиданий, понравилось. «Давайте-ка сюда повара!». Зовут повара. «Кто тебя учил готовить?». — «Всевышний, Ваше превосходительство!». — «Ну, у тебя хороший учитель, да и ты, видать, неплохой ученик — беру тебя к себе в дом помощником повара».

— История вполне в духе Лескова.

— Ну, это только еще начало. У генерал-губернатора было заведено, что каждое утро он вызывал к себе повара, и они обсуждали меню на следующий день. А еврей в это время молился. Между тем генеральский повар страдал пристрастьем к бутылке и однажды так набрался с утра, что был не в состоянии предстать пред господином. Зовут помощника. Он быстренько снял талит и головной тфилин, тфилин на руке затолкал в рукав и поспешил к генералу.

Обсуждают они меню, солдат записывает, и вдруг Закревский замечает в рукаве у солдата нечто странное. «Это еще что такое?!». Тот объяснил. «Так это что, Б-г тебе велел надевать?». — «Так точно. Ваше превосходительство!». — «А почему ты это спрятал?». — «Боясь Вас, Ваше превосходительство!». — «Это как понимать?! Ты это что же, меня больше Б-га боишься?! Эй, люди, всыпать ему горяченьких для общего вразумления!». И педагогическое распоряжение генерал-губернатора было немедленно и с рвением исполнено.

Через некоторое время повар опять злоупотребил с утра, и солдату опять пришлось идти к Закревскому. На сей раз он пришел, не снимая тфилин.

— И что Закревский?

— Он сказал: «А вот теперь молодец!».

— У Нахмана Брацлавского[3] есть знаменитая максима, ставшая популярной песенкой: «Вселенная — это очень узкий мост, но главное — не бояться». Но можно ведь сколько угодно призывать и заклинать — этим от страха не вылечишь. Я думаю и сам Нахман боялся и даже трепетал, потому что иначе с какой, вообще, стати он об этом думал и говорил?