Адепт не хуже прочих

— Совсем дурак⁈ — вызверился Вьюн. — А если я им в тебя запулю?

— Валяй!

К нам присоединились проходившие мимо Зван и Огнич, какое-то время мы кидали ядро друг в друга, и не иначе лишь чудом обошлось не только без увечий, но даже без серьёзных ушибов.

Дальше отправились обедать, а из трапезной меня выдернули к наставнице Купаве. Честно говоря, когда подошёл незнакомый ученик, я откровенно напрягся, но нет — обошлось без неожиданностей.

— Овладеть мыслеречью способен любой тайнознатец, этому и учить даже не нужно, достаточно лишь растолковать сам принцип! — объявила мне дамочка. — Несравненно сложнее при таковом общении не выдать лишнего и научиться различать иллюзии. Ну и конечно же — чрезвычайно важно защитить свой разум от поползновений других колдунов и потусторонних сущностей!

Но на деле сложно и важно оказалось не пялиться на её выдающийся бюст. Именно этим я преимущественно и занимался. Тоже урок вышел.

На следующий день сразу после завтрака Огнеяр велел вместо занятий идти к некоему профессору Жилену.

— На кой? — нахмурился я.

Приглядывавший за нашим отрядом ученик аж глаза закатил.

— Профессор отбирает личных учеников! Тебя ждут в старом корпусе!

Старый корпус оказался трёхэтажным каменным зданием — вросшим в землю, мрачным и мощным. С одной стороны к нему примыкала арка, которая никуда не вела, с другой удалось заметить остатки кладки — там некогда была стена, основательностью не уступавшая крепостной.

В приёмной профессора я застал Заряну, которая беседовала с молодым человеком чуть за двадцать. Был он подтянут, улыбчив и недурён собой, но мне показался каким-то слишком уж скользким. Такую физиономию в базарной толпе углядишь — не сомневайся даже, попробует карманы обчистить.

— Лучезар! — обрадовалась моему появлению барышня. — Тебя тоже пригласили к профессору? Будем соперниками?

— Заряна, дорогая! — приложил я руку к сердцу. — Ну какой я тебе соперник? Ну это же попросту смешно!

— Проходите! — предельно холодно поторопил меня молодой человек с глазами странного дымчатого оттенка.

— Лучезар, я тебя подожду!

— Позвольте отвести вас на занятия… — тут же начал набиваться в провожатые непонятный тип, но Заряна утруждать его не пожелала.

А я не пожелал утруждать себя стуком, распахнул дверь и шагнул через порог.

— День добрый, судари! — поприветствовал всех разом.

За столом восседал пожилой толстячок, при моём появлении он и не подумал оторваться от изучения каких-то бумаг. Равно как не отвлёкся от газеты сидевший у камина дядечка в тёплом твидовом костюме. А вот светловолосый молодой человек лет тридцати немедленно отвернулся от окна и скороговоркой произнёс:

— Лучезар из семьи Серебряного всполоха, младшей ветви рода Огненной длани. Атрибут — «Всполохи серебряного огня».

Господин у камина вынул изо рта мундштук трубки и покачал головой.

— Слишком много серебра и пафоса как по мне, — произнёс он, выдохнув струю сизого дыма.

Неожиданно для себя я его узнал: именно этот жутенький тайнознатец заявился в казематы приюта, когда оттуда впервые при мне забрали соседа. Вот так встреча, чтоб его черти драли!

Хозяин кабинета отложил листы, снял очки и уставился на меня своими палевыми глазами.

— Серебро и оранж? — задумчиво произнёс он. — А ведь небезынтересный азимут вырисовывается!

— Вечно, профессор, вас на всякую экзотику тянет! — неодобрительно произнёс дядечка и вновь отгородился от нас газетой.

— Да полноте вам, Ледослав! Так и скажите, что глянулась барышня! Ну а мне с таким материалом работать совершенно не интересно! Будь она хотя бы квартеронкой… — Профессор Жилен досадливо махнул рукой и попросил: — Ну-с, молодой человек, продемонстрируйте нам ваш семейный атрибут!

По спине побежал холодок.

— Извините, не хочется.

Ответ мой собравшихся откровенно поразил, даже вредный тип с трубкой опустил газету, заинтересовавшись услышанным.

— Да что вы… — вспылил было самый молодой из этой троицы, но вмиг заткнулся, стоило только профессору слегка приподнять руку.

И вот этот жест не понравился мне до чрезвычайности. Был он выражением власти и олицетворением права карать и миловать. Добродушный толстячок враз сделался центром силы, решительно всё в кабинете одномоментно выстроилось вокруг него, желания и чаяния остальных потеряли всякое значение.

Я бы точно запалил это драное серебряное пламя, если б только не боялся напортачить. Зажгу белое — возникнут вопросы. А от них и до подозрений с разоблачением рукой подать. Нельзя!

Так что я вздёрнул нос, выпятил подбородок и, переборов противную неуверенность, в лучших традициях Лучезара выдал:

— Не балаганщик, чтобы публику развлекать!

Профессор хмыкнул, молодой человек разинул рот от возмущения, а дядька у камина закатил глаза.

— Уговаривать его ещё! Много чести! — фыркнул он и вдруг запустил руку за пределы реальности, выдернул оттуда приблудного духа и швырнул его мне. — Жги давай!

Сгусток злобы и противоестественной белизны метнулся через комнату пушечным ядром, и отреагировал я на атаку, не задумываясь.

Отторжение! Удержание!